— Ёпть! — сказано это было тихо, но с чувством и от всей душой. — Нет, нет, нет! Не хочу! Я не хочу быть хвостатой батарейкой блондинистого придурка с клиническим идиотизмом и манией величия! Я не хочу вечно сидеть в этой мрачной темнице! Не хочу быть дойной коровой!..
Меня понесло! Это уже больше похоже на форменную истерику. Громко ругаясь и утробно рыча, стал метаться по клетке. Глаза застило чем-то непроницаемым для взгляда, а в голове, как и во всем теле пылала первозданная, необузданная Ярость. Она захлестнула меня целиком, заставила утонуть в себе. И вот, не помня себя, я стал в исступлении бросаться грудью на прутья, царапать их и кусать, но на них не оставалось ни царапинки, что только подливало масла в огонь.
Осознал я себя, забившимся в самый темный дальний угол своей тюрьмы, прикрывшимся хвостами от слабого тусклого света и тяжело дышал. Все тело било крупной дрожью, а дыхание было неровным и прерывистым.
— Что же это?.. Никогда буйным не был… — прохрипел я, и окунул морду в воду, приводя мысли хотя бы в относительный порядок. — Думай, голова, думай — шапку куплю. Что делать? Просто так сидеть и ждать пока Нарик сам ко мне спустится не по мне. Да я же тут с катушек съеду! А что делать? Попытаться вырваться? Три ха-ха! Курама со всей своей мощью куковал тут довольно долго, куда уж мне! Хотя, даже учитывая что я теперь в его… гм… теле, это ничего не меняет.
Хм! А где сам Лис? Если подумать логически — то, если я тут, в его теле, то он в моем? Ой е… Если это так, что же тогда? А тогда, скорее всего меня уже катают на веселой машинке с мигалками в веселый домик с мягкими стенами и улыбчивыми дядями… По простому — в психушку для особо буйных. Да-а, не весело. Одно хоть радует — беспокоиться за меня некому. Родителей давно нет, сестер и братьев они не нажили… Сам я работал консультантом в магазине электроники — молодых парней хоть немного «шарящих» туда охотно берут. Одновременно учился заочно в городском филиале университета на программиста и снимал однокомнатку в хрущевке. А…. Кто я? Мммать! Меня прошиб холодный пот — я забыл свое имя! Зажмурился и стал лопатить свою память. Нет, не может быть! Я прекрасно помню свою маму, отца, знакомых и друзей с универа, и даже что покупал в прошлый вторник в магазине, но имя — нет!
Тело вновь бьет крупная дрожь, я весь сжимаюсь и начинаю жалобно поскуливать. Чтобы не дать истерике пойти по второму кругу какими-то остатками воли я с силой ударил головой об стену. Боль отрезвила, позволила думать.
