Панельные дома оказалось проще разобрать, чем чинить, к тому же панели были позарез нужны для устройства блокпостов и заграждений. Князинька решительно подстриг весь район под девять-десять этажей, а чтобы народ не тосковал, перекрыл дома деревянными мансардами-теремками. Город стал экзотичен, словно росли себе унылые советские строения, а потом все вдруг спохватились, вспомнив духовные скрепы, да и расцвели махровой грибной берендейщиной.
По конькам и наличникам весь Тёплый Стан стал густо покрыт резными-расписными сиринами, горгульями, шакти и лениными. Так князь трудоустроил до батальона беженцев, всех, у кого руки не из задницы. Бежали от румынского смеха, но, как известно, не убежал никто, и творчество выживших было донельзя сюрреалистично. Для многих сюжетов даже славно, что всё вырезано мелко и на уровне десятого этажа. Однако, теплостанские резчики теперь повсюду славятся. Как обычно, княжьи дела дали обильные причудливые плоды.
По другой стороне улицы в сторону метро брели, опираясь друг на друга, два Очаковских дембеля, ДД и Сугроб. Пышные аксельбанты на ушитой форме ослепительно сверкали в пятне фонарного света. Там, у метро, в круглосуточном «Му-му» можно было ещё добавить, и даже прилечь. Пьяные соколы радовались штатской свободе и истошно орали на людоедско-фашистский мотив: «Новые пого-оны — старая снаряга, В роте новый командир и новая прися-ага!»
Сверху, из фонаря, за ними телевизионно следил квартальный Силантьев, ухмыляясь в усы. Парни давно уже наработали на всяческие грозные кары, но Силантьев ещё отлично помнил свой собственный дембель, и продолжал попивать кофий на боевом посту.
03. Крокодилы ходят лёжа
Отоспаться Филину не дали, и дверной звонок сверлом ввинтился в висок. Только и успел, подобно Дракуле, вскинуть скрюченные длани, а бабушка уже приветливо впускала в прихожую Рамена, угрожая чаем и оладушками. На часах было восемь. Все были неприятно бодры. «Вот обрежу звонок, как есть обрежу» — с усталой тоской подумал Ваня.
В миру диггер Рамен смотрелся последним теплостанским бомжиком, прямиком из Красной книги: бородёнка, псивое голубенькое пальтецо с торчащим синтепоном, ушанка, какие-то чуни рвотные, палочка да непременная «хозяйственная сумка-тележка» пугающих размеров. Про неё старый нежно говорил, что «эти идиоты с ней в метро пускают». Очевидно, через сумку в метро попало много ранее в метро не виданного. Сейчас вместилище бугрилось острыми углами, а наружу торчали лом и хвостовик метрового сверла для перфоратора. Зрелище не обещало отдыха.