Проламывание алотарских грудинок прошло обыденно, быстро и без особых эксцессов. Проговорённые были парализованы страхом, и невозможностью хоть как-то изменить приближение неизбежного конца. Правда, один упал в обморок, но наш каратист поймал его уже падающим.
А вот потом началось представление…. И даже не знаю, как его охарактеризовать — наверно трагикомедия. Шекспир бы наверно от зависти слюной подавился.
Брюс Ли вдруг, не обращая внимание на окружающую обстановку и совершенно САМОСТОЯТЕЛЬНО, без приказа, принялся раздевать только что им убитых. Сначала он в попытке стянуть штаны у одного их порвал. Некоторое время что-то обдумывал, потом принялся за второго, но уже с удовлетворительным результатом. То есть штаны остались целыми. Но вот суставы, судя по характерным звукам, он вывернул в ему выгодную сторону. Как говорится — если ишак не идет к Махмуду, Махмуд идет к ишаку! А дальше представление стало напоминать что-то в стиле Чаплина. Брюс Ли пытался напялить на себя приобретенную одежду. Прямо на экзоскелет!!! Он опять мысленно чесал себе затылок, считал оставшиеся в его распоряжении штаны и вдруг посмотрел на толпу серокожих….
Вот это да! Вот это драматизм ситуации. Неровный строй алотаров от неожиданности под пристальным одноглазым взглядом подался назад.
Вот он ужас, когда машина получает зачатки разума!
Вот оно, настоящее кино со всеми полагающимися эмоциональными всплесками!
Что там решил наш танцующий каратист, останется не известным. Скорее всего в толпе серокожих он не нашел нужного размера. Он вернул свое внимание оставшимся двоим трупам и после недолгого раздумывания снял с них куртки и, связав рукава, сообразил что-то типа юбки. Потом, как ни в чем не бывало, отошел в сторону и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Артист, блин!
Мне кажется, на серокожую публику наибольшее впечатление произвел именно этот экспромт нашего почти самостоятельного киборга. Не сам акт приведения приговора, а то, что последовало после него. Можно поубивать половину, потом сплясать лезгинку и все оставшиеся в жизни будут довольны произведенным эффектом и высоким мастерством танцора.
Потом я начал говорить. Даже удивился моим красноречием. Всегда-то являлся не особо разговорчивым, более замкнутым типом. Но видимо долгое воздержание и уверенность в своих правильных действиях, придали свою лепту в моей такой разговорчивости. Или болтливости, если смотреть с обратной стороны!
