Понятно, это будет по-ихнему. Проделал то же самое, скрестив, таким образом, наши руки. Вокруг раздались одобрительные возгласы остальных лиромов, свободных от охраны объектов.
Вероятно в логике приветствия везде, во всех культурах, один и тот же принцип — отметить не занятую оружием правую руку.
Нерага только глянул на обмен традициями приветствий наших цивилизаций и сразу заторопился руководить разгрузкой других раненых. Ни тебе здрасте, ни даже положенного доклада о проделанных работах…, ни просто отметиться, наконец.
М-да, не нравится что-то мне такой… мельтешащий доктор. И вообще, надо пересмотреть некоторые отношения, после его выходки в оружейном цеху.
Меж тем происходила довольно эмоциональная встреча побратимов лиромов. Эмоциональным оно выглядело скорее не скрываемым сдерживанием этих самых эмоций. Такой видимо у них кодекс проявления уважения друг к другу. Вояки одно слово! Ни когда их раньше не понимал, хоть и отслужил положенное. Служил и воевал, наверно, разные вещи! Не наверно, а точно. Сейчас могу это моим внутренним отношением к теперь уже моим побратимам подтвердить. Совместное прохождение по кромке сильно сближает, уравнивает и стирает различность меж людьми и не только, как теперь выяснилось.
Но все сдержанные разговоры лиромов вдруг стихли, когда выкатили на каталке из шлюза первого раненого, оставшегося без ноги. Это было явно видно по забинтованной культе. Опять этот процесс, сочувствия или признания, пока еще не понять — лиромы по очереди подходили и дотрагивались до плеча безногого. Последний был в сознании и как-то нарочито не реагировал на коллег. Странно! Надо будет о тонкостях их этикета поинтересоваться. Потом провезли и второго, тяжелораненого и без сознания. Здесь его просто проводили взглядом. А вот Мартинат подошел и буркнул серокожим санитарам остановиться. Дальше он приложился к больному и, закрыв глаза что-то там медитировал, чувствовал.
Так в молчаливом ожидании прошло некоторое время. Я уже начал нервничать по этому поводу. Но наконец, главный вояка отнял свою ладонь и утвердительно выдохнул. Получилось что-то типа «хох»! Сразу на всех лицах лиромов отобразилась радость. Электронный переводчик скромно проигнорировал этот возглас.
Он что экстрасенс еще вдобавок? Тут же вспомнил мой почти неконтролируемый всплеск ярости в лазарете на первой базе, и как его успокоил Мартинат одним лишь своим прикосновением. Опять вопросов накапливается целая куча. Странный они народ, эти лиромы. Впрочем, в их глазах я наверно тоже со странностями!
