Кольнула мысль, что я зря придумывала это омовение и переодевание. Если бежать, то сейчас, пока он не успокоился и не передумал.
— Девушки, я передумала, — остановила я служанок. — Велите заложить карету.
После метнулась к гардеробной, собрала скопом свои платья, велев все упаковать, покидала в свою сумочку украшения, которые все еще хранились здесь, и выбежала во двор. Карета уже ждала меня. Я нетерпеливо ждала, пока привяжут мой багаж, после нырнула в открытую дверь и крикнула:
— Трогай. И побыстрей!
Кучер подстегнул лошадей, и мы помчались в сторону городских ворот. Выглянув из окна я отдала новое распоряжение:
— К воротам подъезжай неспешно, чтобы не было никаких подозрений.
Карета сбавила ход, и за ворота мы выехали степенно. Не остановили. В общем, жесткий контроль исчез с тех пор, как я изменила свое поведение. И лишь отъехав подальше, я снова крикнула:
— Гони в наш старый замок.
Лошади снова понеслись, и я откинулась на спинку сиденья. Только сейчас поняла, что у меня дрожат руки. Вытерев пот, выступивший на лбу, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. На ум пришел наш последний разговор с герцогом. Вынуждена признать, я ему лгала и лгала намерено. Вот уже год, не меньше, как у меня не возникало никакого напряжения от его соседства. Привыкла, да и мне, на самом деле, было хорошо с ним в том самом смысле. Ну и в течения дня тоже. Но сознание, что я, не смотря на все блага, остаюсь узницей, и в важных вопросах мое мнение по-прежнему ничего не значит, сильно напрягало. И навсегда занозой застряло в душе все, через что я прошла по его милости. Нет-нет, прочь и подальше. Без мужчин, без страстей и косых взглядов, вот, как я хочу пожить хоть немного. И без обжигающего ненавистью взгляда в спину из покоев герцогини.
Второй раз она пыталась меня отравить на второй год моего проживания в герцогских покоях, когда я совсем расслабилась. В это раз мне подали отравленные фрукты прямо в покоях герцога. Он как раз зашел проведать меня, когда меня скрутило. В этот раз я не впадала в беспамятство и промывание желудка отлично запомнила, как и то, что с тазиками бегал сам герцог. Он не отходил от меня первые дни, заменяя мне сиделку. А когда я встала с постели, герцог казнил служанку, принесшую фрукты. Выяснил, что их велела принести фрейлина герцогини, ее казнили тоже. Но женщина не выдала свою госпожу, клялась, что ей было обидно за ее сиятельство, и она все сделала по собственному желанию. Аниретта все это время сжимала в пальцах молитвенник и делала вид, что ее все это не касается. Герцог порычал на нее, но в этот раз не трогал. Ее сиятельство после этого разговора отправилась в храм и вознесла молитву богам за душу и разум своего супруга. Больше покушений не было, пока.
