* * *
Уже ощущая сквозь прикрытые веки, как лучики солнца щекочут ресницы, я, еще не полностью проснувшись, потянулся к жене, обнимая ее за плечи. Неожиданно тело Наташи так напряглось, что я вздрогнул. Она, резко подскочив, села на кровати, вперив в меня грозный взгляд.
— Ты кто?!
Вместо ответа я сонно улыбнулся и попытался продолжить желанные объятия, но Наташа шарахнулась от меня, как честный прокурор от бомжа со взяткой. В ее круглых глазах заметались опасные молнии, пальцы, прижимающие к груди одеяло, побелели, а в голосе прорезалось шипение:
— Кто ты такой?! Что ты делаешь в моей постели, мерзавец?
— Пока все еще ничего не делаю, просто лежу. — Я почему-то счел происходящее некой любовной игрой, прелюдией, так сказать, и на свою голову добавил: — Но отлично понимаю, что мое бездействие преступно. Поэтому двигайся поближе, и я начну активно заглаживать свои грехи. Приступим…
— Негодяй! Скотина! Каналья! — взорвалась она. Господи, да я отродясь не видел ее в такой ярости. — Как ты сюда попал, гнусный развратник?!
— Ну зачем же такие громкие слова? Я всего лишь тихий прелюбодей…
Моя последняя шутка, видимо, показалась ей не очень удачной. Даже более: вместо беззаботного смеха она довела мою жену до последней степени каления. Маленькие молнии, метавшиеся в ее почерневших глазах, сконцентрировались, объединились и мощным электрическим разрядом буквально взорвали то место, где я только что лежал. Это Анцифер с Фармазоном чудом успели выдернуть ошарашенного меня из-под обстрела.
— Наташа! Солнышко, успокойся…
— Ах ты, дрянь озабоченная! Ты и имя мое узнал, маньяк-недоучка?!
Прячась от следующей молнии, мы бросились на пол уже втроем. Пришлось экстренно уползать за пуфик, поскольку остановить несанкционированный гнев жены-ведьмы практически невозможно.
— Ну и завелась твоя баба… За какое место ты ее укусил, резвый сексопатолог?!
— Фармазон, пойдите к черту!
— Оригинальное предложение, — сдержанно хихикнул Анцифер. — Но кое в чем он все-таки прав, почему она на вас нападает? Просто ужас какой-то…
— Ничего подобного! — огрызнулся я. — Подумаешь, молодая женщина встала не с той ноги… А может, у нас такой внутрисемейный способ разряжать пасторальную атмосферу маленьким домашним катаклизмом. Сейчас я скажу волшебное слово, и вы просто поразитесь, какой шелковой она станет. Наташа! Я тебя люблю!
Она на секунду задохнулась, а потом ударила с такой силой, что рухнула люстра и от нашего ненадежного укрытия остались только дымные лоскутки.
