— Милый, ты где? — Голос моей жены раздался из спальни, заставив меня буквально подпрыгнуть на месте. Ничего не понимаю… Ее же там не было!!!
— Что с тобой? — сонно мурлыкнула она, когда я вновь залез под одеяло. — Ты же холодный весь! Иди ко мне, я тебя согрею…
Мы жадно прижались друг к другу, и, уже засыпая, я никак не мог понять, что за странный запах исходит от ее черных волос…
Второй раз это случилось дня через три. У нас не было четкого распорядка, кто когда встает, кто готовит завтрак, кто нежится в постели. На этот раз первым встал я, Наташа спала, свернувшись теплым комочком и натянув одеяло до самого носа. За окном шел снег. Я быстренько влез в штаны, прошлепал на кухню поставить чайник, а вернувшись, присел на краешек кровати, любуясь этой женщиной. Мне очень нравилось смотреть на нее спящую… Такую беззащитную, трогательно-ранимую и безумно родную. Вот тут-то я опять почувствовал режущий ноздри запах. Оглядевшись, я невольно склонился над безмятежно посапывающей женой, и… запах усилился! Он шел от ее волос… Резкий, душный запах псины! Нет, чего-то очень похожего, но иного… более дикого, что ли… Наташа так неожиданно распахнула глаза, что я вздрогнул.
— А-а-а… это ты… — Она сладко потянулась, выпростав из-под одеяла смуглые округлые руки. — Опять подглядываешь? Ну как тебе не стыдно, заяц… Сколько раз я тебя просила…
— Ты ничего не чувствуешь? — перебил я.
— Хм-м… нет, а что? — Она недоуменно хлопнула ресницами.
— Здесь пахнет… собачьей шерстью или чем-то очень похожим.
— Да?
— И пахнет от тебя, — пояснил я.
— Сережка, милый, ну что ты несешь? — мягко улыбнулась Наташа, забрасывая руки мне на шею. Одеяло скользнуло по ее груди, и я вновь почувствовал томительно-сладкое головокружение. — Нет, погоди… Я — в душ!
Она выскользнула из моих объятий, как волна, и через некоторое время уже звала меня из кухни. Чайник закипел. Наташа доставала из шкафчика банку кофе. Она только что вылезла из ванны, и ее мокрые волосы источали аромат зеленых яблок. Ненадолго я забыл о странном запахе…
Наташа сама заговорила со мной в следующую же ночь, когда мы, горячие и усталые, пытались улечься поудобнее, чтобы хоть какую-то часть этой ночи посвятить именно сну.
— Что-нибудь не так?
— Любимая, ты у меня просто чудо… Живой огонь! Я никогда не встречал такой женщины.
— Не выкручивайся. — Она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза. — Ну вот зачем ты так со мной? Я же все вижу…
— Что ты видишь?
