Я фыркнула:
– Ну конечно, тетя! Все откуда-то родом. Не вижу ничего поразительного в том, что этот Больц родился в Тарасове. Надо же ему было где-нибудь родиться? А Тарасов годится для этого ничем не хуже Люцерна или Вены…
Мила расхохоталась и махнула рукой:
– Ладно уж! Тебе нужно отдохнуть. Тебя совершенно уморили на этой твоей работе…
На следующее утро я простилась с Милой и отправилась продолжать службу. Войдя в уютную гостиную Кричевских, я оказалась в эпицентре семейного скандала.
Судя по всему, скандал полыхал уже давно, потому что обе стороны находились на высоком градусе. Одна сторона была представлена Светланой и Галиной Георгиевной, в кои-то веки выступавшими единым фронтом. Другую представлял Валентин – юноша лишился своего обычного ровного расположении духа и попросту кричал на бабку и мать. Лицо Валентина раскраснелось, светлые волосы прилипли ко лбу, рукава белой рубашки были закатаны, как будто мальчик собирался драться или был готов немедленно пуститься в кругосветное плавание. Из кухни высовывался край фартука Людочки. При семейной сцене присутствовал также и Влад. Телохранитель развалился на диване и делал вид, что происходящее его совершенно не касается.
– Вы никогда меня не понимали! – орал Валентин. – Я для вас игрушка, вроде ручного кролика. Главное, чтобы был хорошим и пушистым. А я уже взрослый, между прочим, – это если вы не заметили! И сам решаю, как мне поступать!
– Валечка! – простонала Галина Георгиевна, прижимая дрожащую руку к груди. Поскольку все присутствующие знали, что сердце у нее абсолютно здоровое, Валентин никак не отреагировал на это.
Светлана пригладила ладонями волосы и попыталась взять себя в руки.
– Валентин, успокойся! – примиряющим тоном произнесла Кричевская. – Не нужно так с нами. Как ты вообще можешь такое говорить! Это мы-то тебя никогда не понимали? Да мы делали все возможное, чтобы ты был счастлив!
Мальчик открыл было рот, намереваясь возразить. Но внезапно сообразил, что в гостиной что-то многовато лишних ушей. Валентин мгновенно взял себя я руки. Он пригладил волосы точно таким же жестом, как и его мать, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и уже спокойно заявил:
– В общем, так. Я никуда не уеду. А если вы собираетесь выгнать меня из родного дома, просто сниму номер в гостинице.
– Валечка! – взвыла старуха Кричевская. – Никто не собирается тебя выгонять! Светлана! Как у тебя язык повернулся такое сказать мальчику?!
Светлана вздохнула. В любом разговоре с матерью она каким-то мистическим образом оказывалась виноватой, но, видимо, за все свои сорок с лишним лет так и не смогла привыкнуть к этому.
