Настал решающий момент истории. Свободные люди всего мира совместно куют победу!
Я верю в вашу храбрость, верность долгу и боевую подготовку. Нам нужна лишь полная победа. Удачи вам! И да благословит Всемогущий наше великое и доблестное дело».
Тем временем продолжались такие операции, как «Транспортировка», и стратегические бомбардировки немецких военных объектов во Франции, начавшиеся еще в марте. Имели место и мнимые самолето-вылеты. В ночь с 3 на 4 июня 96 «ланкастеров» атаковали и почти полностью уничтожили радиолокационную станцию в местечке Юрвиль-Аг близ Шербура, с которой немцы вели радиоперехват во всей Нормандии. Десять дней спустя, 13 июня, немецкая сводка начиналась словами: «Береговые оборонительные сооружения отрезаны от баз снабжения в глубине материка… масштабные передвижения частей вермахта по железной дороге в данный момент практически невозможны».
3 июня
Роммель, также полагавший, что погода исключает возможность вторжения противника, решил вернуться в Германию. Прежде всего он хотел навестить жену Люси по случаю ее пятидесятилетия (преданный муж, Эрвин Роммель в свободное от службы время каждый день писал ей письма), а затем попасть на совещание к Гитлеру в Бергхоф, чтобы добиться согласия фюрера по вопросу переброски на побережье новых танковых дивизий. Вернуться во Францию он намеревался 8 июня.
4 июня
На совещании, состоявшемся в 04:15 в Саутвик-Хаусе, Стэг сообщил Эйзенхауэру и его коллегам самый свежий прогноз погоды. Сводка на 5 июня была неутешительной – плохая погода угрожала срывом операции «Оверлорд». Сильная облачность помешает бомбардировкам, низкая – затруднит высадку десанта с воздуха. Полагаясь на данные из трех разных, порой противоречивых источников, капитан Стэг по-прежнему считал, что ветер, гнавший воздушные массы с Атлантики, ослабнет и это приведет к кратковременному улучшению метеоусловий – 6 июня наступит суточное затишье и установится приемлемая видимость. Эйзенхауэр принял решение отодвинуть начало операции на один день. Вышедшие в море корабли были отозваны обратно в порты. Солдатам, уже готовым к бою, предстояли целые сутки томительного ожидания.
Не менее тревожным для Эйзенхауэра стало известие о том, что немцы перебросили в район участка «Омаха» одну из своих элитных дивизий. Увы, изменить планы или хотя бы предупредить американские войска, двигавшиеся к «Омахе», было слишком поздно.
Эйзенхауэр знал: 6 июня – его последняя возможность начать операцию. После этой даты высокий прилив периода новолуния пойдет на спад, и вторжение придется отсрочить на две недели. В это время Черчилль решил, что Шарль де Голль имеет право знать о готовящемся десанте. Лидера «Свободной Франции», который в мае 1943 г. перебрался в Алжир, вызвали обратно в Англию. Сначала де Голль ответил отказом. Он все еще был зол на Рузвельта за то, что тот не желал видеть в нем президента освобожденной Франции. Однако немного позже де Голль все-таки вернулся в Англию. Вечером 4 июня в пригороде Портсмута Эйзенхауэр и Черчилль встретились с де Голлем и сообщили ему о предстоящем вторжении. Эйзенхауэр добавил, что сразу после высадки десанта он как командующий операцией сделает обращение к народу Франции, призывая его принять участие в освобождении своей страны. Задетый за живое, де Голль возмутился: «По какому праву? Что вы им скажете?»
