Возле мертвых чадили смоляные факелы, некоторые еще горели; державшие эти факелы, видимо, погибли совсем недавно, перед самым рассветом.
Вскоре ордынцы предприняли первый штурм.
Заработали метательные машины, бросая через стены горшки с зажигательной смесью. В городе начались пожары, но их тушили жители, уже готовые к этому.
Ордынцы выкатили на деревянных колесах обитые железом тараны с укрепленными сверху крышами. Под ними располагались вооруженные воины. Рабы толкали тараны снаружи, за ними еще бежало десятка четыре невольников. Когда одни падали от стрел, на их место заступали другие. Вот первый таран миновал насыпь, вплотную приблизился к северным воротам, и рабы начали раскачивать бревно с железным наконечником из ясеня длиной в пятьдесят локтей, подвешенное на цепях к верхней перекладине.
Наконечник наконец соприкоснулся с железными воротами, при каждом ударе стал раскатываться гул. Но тут на крышу тарана полилась кипящая смола, ошпарила стоящих снаружи; с воплем разбежались те, кто мог двигаться, обварившиеся остались лежать.
Еще поток кипящей смолы опрокинулся на таран, полетели бревна и камни. Огромный валун пробил крышу, покалечил двух рабов и убил вооруженного ордынца. Но бревно с железным наконечником продолжало раскачиваться и наносить удары по воротам…
А тем временем темники, тысячники и сотники погнали воинов с лестницами на приступ крепостных стен.
Выкрикивая боевые ураны, они ринулись через насыпанные проходы.
На высоком холме стоял великий каан и в окружении знатных мурз наблюдал за происходящим. В поле его зрения попал воин в шлеме, стройный и ловкий, который первым вскочил на ступеньку лестницы, уже прислоненной к стене, и быстро начал взбираться, цепляясь левой рукой; правой он держал обнаженную саблю.
- Кто такой? - спросил Джанибек. Один из мурз всмотрелся:
- Это сотник Мамай, повелитель.
У Джанибека одобрительно сверкнули глаза. Но Мамаю и его воинам не удалось достичь верха, лестница была сброшена. Мамай полетел в воду возле самой стены, выплыл, приказал отступить, рассредоточиться и прицельно стрелять из луков по стоящим на стене солдатам.
Другим воинам тоже не удалось ничего сделать, штурм стал ослабевать. Прозвучал длинный сигнал серебряных рогов: великий каан приказывал отходить…
Несколько искореженных таранов осталось на месте. Как только начало смеркаться, генуэзцы распахнули ворота и уволокли машины в крепость: бревна с железными наконечниками можно было использовать как гигантские копья, перед которыми не устоит ни одна, пусть и покрытая железом, крыша тарана.
