— Я должен тебе рассказать, Маркуз, таково повеление. Но сначала спрашивай. Пусть первые семена падут на взрыхлённую почву.
Его собеседник многое уже и сам понял, но спросить всё-таки следовало. Иначе его заподозрят в излишней проницательности. Кроме того, одно дело — догадки, совсем другое — уверенность.
— Это вы платили за то, чтоб я вытащил Темуджина из джурдженьской ямы?
— Да, — резко кивнул священник.
— Но четырнадцать лет назад не кто иной, как вы сами и продали его джурдженям. Зачем?
— Не продали, нет. Позволили продать. Мы не разбойники, а слуги Всевышнего, — сощурился старик. Морщины, опутавшие при этом глаза, давали знающим понять: ему гораздо больше лет, чем казалось, когда лицо было спокойным. Такое бывает оно у тех, кто редко смеётся. — Теперь Темуджин знает: не спасут непослушного ни золотой пояс Великого Хана, ни тысячи тургаудов-телохранителей. Мы захотим — будет ханом. Рассердимся — будет в джурдженьской яме спать на собственных испражнениях.
— Чего тут не понять? Но поначалу-то вы и не собирались его вытаскивать? Всё-таки четырнадцать лет в темнице...
— Не зная корней, не поймёшь и рисунок листвы. Не спеши. Доители кобыл отверзли уши свои ко Слову, когда невыносима стала их земная жизнь. Служители Белой Веры[57] утешили народы, обделённые деревьями и пашнями. Но теперь эти земли под пятой у Темуджина, который не христианин, более того — поклоняется нашим врагам, чёрным шаманам Бон. Зачем освободили язычника, в каком затмении вручили ему узду от христианских улусов? Это ли ты хочешь спросить, Маркуз?
— Да, учитель.
— Дабы испытать благочестие Иова, не марал Всевышний свои белоснежные ризы, но Сатану просил наслать на Иова муки. Потом же, в нужный час, — явился с руками чистыми и утешил.
— А после, когда Сатана уже не нужен — можно сказать ему «изыди», аки Иисус на горе Синай, — непочтительно встрял Маркуз.
— Диавол нужен всегда, — твёрдо отчеканил старик, не заметив лёгкого ехидства внимавшего. Или даже заметил, но нарочито не подал виду. — Нет добра безо зла. Ежели Господь допускает зло в мир без желания своего, то он не всемогущ, а этого не может быть.
— Стало быть, допускает по желанию... Но зачем?
— Не забывай, что пути высшей истины прихотливы и скрыты от случайных взоров, — вздохнул старик. — Слово Мессии пришло в земли кераитов, найманов, онгутов, уйгуров, кара-китаев мирно, как дождь в пустыню, ибо они мучились тогда от духовной жажды. Мы не несли Его Завет на лезвии сабли. — Слуга Всевышнего закашлялся неожиданно звонко. — Еретики-паписты вечерних стран рисовали кресты на плащах и в таком одеянии избивали магометанских младенцев, аки Ирод в Вифлееме! И всё это — именем Господа. И чего же добились, кроме ненависти?
