— Значит, ты... — Бату подумал, что зря об это так нарочито споткнулся, ведь унизил.
— Да, тайджи, я — жалкий скопец, я больше не мужчина. — Глаза Боэмунда вдруг резко погасли, и сам он весь сжался.
— Ты мудр, Бамут, но не для себя, — отрезал царевич, — мужчина познаётся в свисте стрел и разговоре барабанов, а за плодовитость ценят племенного быка... — Бату вдруг осёкся и поёжился, представив это на себе. Растерявшись, он перевёл разговор на то, что было легче для Боэмунда и тяжелее для него самого. — Как ты попал к Мутугану? — Ему не нужно было об этом спрашивать, потому что заговорённое слово тут же отдалось в сердце свежей болью.
— Служители Святого Креста все ждали: по мусульманам с Востока ударит некий царь Давид, ведущий свой род от древних волхвов, — благодарно отозвался Боэмунд, — а ударили вы, монголы. Однако ваши воины-христиане всё же освобождали из рабства единоверцев... которыми они почему-то считали нас, католиков, а не ромеев[39]. Тех — оставляли рабами.
— Среди монголов нет христиан. Тебя спасли кераиты или найманы[40], покорённые дедом за несколько лет до моего рождения. Их очень много в передовых туменах[41], — пояснил Бату. — Что до ромеев, а по нашему — мелькитов[42], так и мне кое-что известно. Даром, что матушка моего брата Орду самая что ни на есть христианка. Наши волхвы Мессии говорили: много сотен трав назад их главного прорицателя Нестория эти самые мелькиты прокляли на... — Бату наморщился, припоминая нужное слово, — сабо... соборе, что-то вроде курилтая.
С тех пор они друг друга ненавидят. Как мы, монголы, не выносим татар, например. И всё-таки чудно у вас, в Вечерних странах. Мёртвые гробы вместо живых господ... Да ещё собираете целый лес народа, чтобы кого-то там проклинать. Не понимаю.
— Я тоже, — снисходительно улыбнулся Бамут. — Ты знаешь многое, Бату-тайджи. Глупы наши соотечественники, считающие монголов варварами, вот и Мутуган...
— Знания бывают разные. Да, нас учили покорённые... Но Великий Чингис так и не умеет читать говорящую бумагу, ну и что? Грамотеи тоже лижут копыта монгольских коней — не помогла и грамота. «Варвары» — так вы называете всех, кто вам непонятен, — менее спокойно, чем хотел бы, отозвался царевич, помолчал и вернулся к старому: — Но как же ты всё-таки попал к Мутугану?
— Всё из-за «стрел и разговора барабанов», которые делают мужчину мужчиной, а не племенным быком, — Боэмунд улыбнулся покровительственно, — так мне твой друг Мутуган и сказал при встрече — вы правда очень похожи.
