И вот идем мы с ним однажды по дороге. Дорога была вся разбитая — не похоже, чтобы тут нам полицейские попались. Но в последнем городе, который мы обходили, их было полно, и потому мы не знали, что подошли близко туда, где война идет, пока не добрались до моста и не натолкнулись на целый полк немцев — они там в реке купались. Как увидели нас немцы, так все под воду и нырнули, а мы с приятелем схватили два ихних пулемета, поставили на перила и давай палить. Как немец голову из воды высунет, чтоб дыхнуть, так мы его и подстрелим. Все равно как черепаху на болоте. Я так думаю, что мы их не меньше сотни ухлопали, пока у нас патроны не кончились. Вот за это самое мне ее и дали.
Он вытащил из кармана блестящую металлическую бляху пуэрториканского происхождения, и Айсом тихонько подошел на нее посмотреть.
— М-м-м, — промычал Саймон. Он сидел, положив руки на колени, и восхищенно смотрел на сына. Элнора тоже подошла поближе. Руки у нее были в муке.
— А какие они из себя? Хоть на людей-то похожи? — спросила она.
— Они большие, — отвечал Кэспи. — Краснорожие, футов восемь ростом. Во всей американской армии никто с ними справиться не мог — одни только цветные солдаты.
Айсом вернулся в свой угол за ящиком с дровами.
— А тебе, малый, разве не велено было в саду поработать? — спросил его Саймон.
— Нет, сэр, — отвечал Айсом, не сводя восхищенного взора со своего дяди. — Мисс Дженни сказала, что нам на сегодня хватит.
— Смотри не приходи ко мне скулить, если она задаст тебе трепку, — предостерег его Саймон и, обратившись к сыну, спросил: — А где ты следующую порцию немцев прикончил?
— Мы после этого больше никого не убивали, — сказал Кэспи. — Решили, что с нас довольно — оставим их тем ребятам, которым за это деньги платят. Пошли мы с тем парнем дальше и шли, пока дорога не уперлась в поле. Там были разные канавы, старые проволочные заборы и ямы, а в ямах жили люди. Это были белые американские солдаты, и они посоветовали нам присмотреть себе яму и пожить там немножко, если мы хотим узнать, что такое мир и уют на войне. Мы нашли сухую яму и стали в ней жить. Делать там было нечего, и мы по целым дням лежали себе в тенечке, глядели на воздушные шары и слушали, как стреляют на дороге, где-то мили за четыре. Парень, который был со мной, думал, что там на кроликов охотятся, но я-то знал, что не в том дело. Белые ребята были грамотные, они выправили нам увольнительные, и мы потихоньку пошли туда, где стояла армия, чтоб достать себе жратвы. Когда увольнительные кончились, мы нашли в лесу место, где жили французские солдаты с пушками, пошли туда, и они нас накормили.
