Однако в некоторых случаях угроза так очевидна, а времени на принятие решения у человека так мало, что следует воспринимать явного врага как реального противника.
Ховард: Разумеется. И некоторые люди в подобных случаях руководствуются своего рода иерархией, расставляют приоритеты. Они говорят: «Я не хочу убивать людей, но я смогу убить при самозащите. Я не хочу красть, но я украду, чтобы помочь кому-то выжить. Я бы не стал лгать в обычных обстоятельствах, но солгу, чтобы спасти чью-то собственность или жизнь». И так далее. Это еще один из вариантов отношения к ситуации.
Харрис: Я использовал аналогичный подход в своей книге. В таких ситуациях я рассматриваю ложь главным образом как дополнительную силу против человека, который не способен на разумный диалог. Вместо того чтобы в целях самозащиты застрелить или избить человека, который намерен навредить вам или вашим близким, гораздо этичнее применить меньше силы – то есть больше говорить, с тем чтобы отвлечь его от дурных намерений.
Ховард: Думаю, это очень практичное решение. Мы перешли к той части морального кодекса, которую можно описать афоризмом: «Мирные честные люди имеют право жить спокойно». Но что будет, если кто-то нарушит этот принцип и не даст невинным людям спокойно жить? Тогда я оставляю за собой право на самозащиту. Если кто-то попытается меня убить, я прибегну к минимальной силе, необходимой, чтобы остановить агрессора. Я читал вашу статью[18] на эту тему и полностью разделяю вашу позицию.
Рассмотрим следующий «уровень»: воровство. Излишне говорить, что, если я украду оружие у злодея, который собирается меня убить, будет здорово. А если я не сумею преобразовать эту ситуацию в акт просветления преступника (как смогла бы сделать на моем месте более духовная личность), тогда я солгу. Но прибегну к минимальному искажению истины, необходимому для устранения проблемы.
Вы можете быть супероптимистично настроены в отношении людей. Но давайте смотреть правде в глаза: от некоторых из них не стоит ждать совершенно ничего хорошего. Я не намерен закрывать глаза на то, как нарушается право других людей на спокойную жизнь, и сделаю все, чтобы этого не происходило.
Харрис: Конечно, пример с Анной Франк нетипичен для повседневной жизни. Но существует множество других сложных ситуаций, когда люди поддаются соблазну солгать. После первого издания «Лжи» я попросил читателей поделиться своим мнением и получил огромное количество писем с историями, когда люди лгали по причинам, которые считали благородными. Один случай, над которым хотелось бы поразмышлять, связан со смертельно больным ребенком.
