Но, неустанно борясь против колонизаторской политики царизма, Илья Чавчавадзе вместе с тем воспитывал грузинский народ в духе братской любви к русскому народу и его великой культуре. Он высоко ценил представителей передовой русской литературы: Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Некрасова, Толстого и Тургенева, Герцена и Белинского, Чернышевского и Добролюбова. Писатель всегда с искренней признательностью говорил о большом благотворном влиянии передовой русской литературы на развитие грузинской культуры. «Ясно, что русская литература оказала большое, руководящее влияние на путь нашего развития, оказала воздействие на то, что составляет пашу духовную силу, паше сознание, нашу мысль. Она оказала свое положительное влияние на наши чувства и устремления. Нет среди нас ни одного общественного и литературного деятеля, который не носил бы на себе следов воздействия русской литературы»,[4] — писал Чавчавадзе. Вооруженные прогрессивными идеями, грузинские шестидесятники выработали свою общественно-политическую программу, учитывавшую своеобразие грузинской действительности.
В 1899 году, в статье, посвященной столетию со дня вступления русских войск в Грузию, Илья Чавчавадзе писал: «С этого памятного дня Грузия обрела покой. Покровительство единоверного великого народа рассеяло вечный страх перед неумолимыми врагами. Успокоилась давно уже не ведавшая покоя усталая страна, отдохнула от разорений и опустошений, от вечных войн и борьбы. Исчез грозный блеск занесенного над страной и нашими семьями вражеского меча, исчезли полыхавшие пожары, в которых гибли дома и имущество наших предков, канули в вечность грабительские набеги, оставившие лишь страшные воспоминания. Наступило новое время, время покоя и безопасной жизни для обескровленной и распятой на кресте Грузии».[5]
Так ясно и убедительно выражал Илья Чавчавадзе чувства признательности и любви грузинского народа к своему великому северному соседу, с которым добровольно и навеки связала Грузия свою судьбу. В мировоззрении, в творчестве и деятельности Ильи Чавчавадзе нераздельно переплелись высокое интернациональное сознание и пламенные патриотические чувства, беззаветная мечта о возрождении порабощенной родины и освобождении ее от национального и социального гнета.
В поэме «Видение», в «Записках проезжего» и в лирических стихотворениях он с огромной любовью воспел родину и воплотил вольнолюбивые мечты своего народа. Поэт твердо верил, что народ поднимет со дна Базалетского озера колыбель, в которой, по преданию, лежал отрок — символ счастья и свободы народа:
