– А отец? – с придыханием выпалил Треш, возбужденный словами Холода и картинами тех событий в голове. – Он жив?
– Гм… ты, парень, не гони. Прими все как есть. Такова жизнь, Дани…
– Но он же жив! Я уверен… я знаю-ю!
– А ты знаешь, я тоже думаю, что Никитос живой. Да-а. – Холод повернулся к Фифе, вскинувшей удивленное личико на командира. – Просто уверен уже. Не мог Истребитель просто так взять и сгинуть. Ну не мог, и все тут, еп! Из таких передряг выходил, вылазил из такого говна… едрить налево! Неужто пропал, умер просто так?! Не-е… нужно его искать… нужно! Как тогда, в две тысячи шестнадцатом, мы тоже целый год рыскали по Зоне, тонны слез пролили, пота, даже крови. И сейчас меня вдруг осенило – почему, мля, Никитос с Орком должны были сгинуть? Анжел?
– А что я? Сам знаешь, искали, подключали народ местный за хорошую плату, весточки во все уголки Пади слали. Тишина. Ни следов, ни вестей, ни звука.
– Значит, плохо искали! – неожиданно сказал Треш, смахнул быстрым движением слезу со щеки и уставился на Холода. – Плохо. Я чую, я знаю, что батя жив! Он за Дугой, в Больших Лужах. Он там, где Врата!
– Что‑о‑о? Вра-ат‑а‑а?!
Холод недоуменно взглянул на сталкера, открыв рот, затем повернулся к Фифе и вопросительно взглянул на нее. Лицо Анжелы нисколько не отличалось от его физиономии – контузия легкой степени.
* * *
Треш рассказывал про встречу с Гуром, его взгляды и свои мнения насчет легенды Пади про Врата и Рай, сообщил о всех косвенных уликах, указывающих на примерное местонахождение отца. Он доверился этой парочке и заставил себя кое-что выложить, не все, но главное. Если не доверять в этом мире никому и не идти на сближение первым, мира и не будет!
Он усердно жестикулировал, когда не хватало слов для описания его плана и далеких земель Рая, он заикался от переизбытка эмоций при упоминании отца. А уж как дрожали его пальцы, подбородок, ходили ноздри, когда Холод делился своей инфой и воспоминаниями о Никите!
В помещение ловко впорхнула, несмотря на свои внушительные габариты, кухарка, расставила яства на столе, уронила ложку и наклонилась за ней. Треш поморщился при виде ее огромного бесформенного зада, обтянутого плотной тканью юбки, но затем его взгляд упал на шею женщины. И он подскочил как ужаленный. На затылке стряпухи, почти прикрытой седыми космами, красовалась тату в виде штрих-кода, с одной цифрой «6». Секунда – и женщина, извинившись, обтерла ложку о края подола и положила ее на стол перед ошарашенным гостем. Так же легко она утекла в подсобку.
