Жизнь в токийском отеле определялась чрезвычайными и в общем-то временными обстоятельствами. Здесь, у себя дома, невинный беспорядок напомнил ей, что значит жить в однокомнатной квартире, какой бы большой она ни была, с мужчиной, пусть и десяти лет от роду.
Во сне от него исходил приятный здоровый запах. Она не удержалась от соблазна поцеловать его, задвинула шторы, схватила кусок ветчины, съела, управляясь руками. Усталая, но не способная уснуть, пока ее биологический будильник показывал американское время, то есть середину дня, она снова принялась малярить на кухне.
К полуночи, совершенно обессиленная, она приняла снотворное. В шесть утра Майк разбудил ее — свежий и готовый на все.
Он перемазался краской, когда рылся в холодильнике, и теперь не знал, чем отмыться.
В десять минут девятого зазвонил телефон. Майк поднял трубку и сказал «И-йе». Это был Поллукс.
— Наконец-то вы вернулись, — сказал он. — Вы не одни?
— Да. Вам ответил мой сын. Знаете, предпочитаю оказаться в пасти льва, чем бегать от него, пока он не поймает.
— Лев ранен. С этой стороны нет опасности. Я не знал, куда вам позвонить, чтобы сообщить об этом.
Что касается письма, там тоже все тихо. Она сказала, что пробудет в Париже дня три, а затем присоединится к друзьям в Греции и вернется к 1 сентября.
— Что нового у вас?
У Поллукса не было отпуска. Свой довольно длинный уик-энд он намеревался провести в Италии. Ему хотелось посмотреть картины Карпаччо, пока очередная мировая катастрофа не уничтожила их вовсе.
— Не хотите присоединиться? — спросил он.
— Нет, — ответила Клер, смеясь. — У меня в программе Эйфелева башня, могила Наполеона и Дворец открытий. Карпаччо хорош. Созвонимся по возвращении.
Она также пообещала Майку прогулку на катере по Сене. Клер ничего подобного никогда бы не пришло в голову, не будь Майка, который все это требовал по подсказке гофмановских детей.
Прислуга пришла проститься. И она уезжала в отпуск. Как мадам намерена в этом году поступить с Красавчиком, ведь консьержка тоже уезжает? Эта особа обладала умением четко формулировать свои мысли. Она говорила поставщикам о Клер: «Мадам — это машина, которая зарабатывает деньги, чтобы покупать машины», имея в виду оборудование кухни. Клер она заявляла: «Вы умеете делать то, что я умею, но я не умею делать то, что умеете вы».
Она сказала, что охотно взяла бы Красавчика, но тот вряд ли подружится с ее мужем, у которого собачий характер.
— Мы увезем его с собой, — сказал Майк, который больше не расставался с сиамским котом.
