– Смотри-ка, иностранец! – заметила меня какая-то женщина в пестрой матерчатой шляпе, похожей на шапочку для плавания. Безо всякого смущения она вслух пересчитывает мой немалый груз:
– Палатка, спальные мешки, лыжные палки. Посмотрите-ка, даже пляжные шлепанцы приторочены к рюкзаку! Куда это он направляется?
– О! – восторженно восклицает ее спутник, да и все остальные туристы глазеют с восторгом и удивлением. Я вижу, что они хотят позвать меня, и скорее всего сфотографироваться со мной, скалясь в объектив и показывая пальцами «виктори».
Надо срочно уходить. Я так поспешно удаляюсь на другой конец моста, что палатка, спальные мешки, лыжные палки и шлепанцы прыгают вверх-вниз, стуча по рюкзаку. Интересно, почему я так стесняюсь всего, что касается моего путешествия? Из Пекина я выскользнул как вор, и туристам в гостинице я вчера сказал неправду. Они спрашивали меня, куда я направляюсь.
– В… э-э-э… Баодин.
После минуты молчания начали шептаться. А одна дама, забыв что-то прожевать, так и сидела с открытым ртом. Первым опомнился предводитель группы, уже порядком нетрезвый: «Баодин?! Это же четыреста ли отсюда! Туда невозможно дойти пешком!»
Ну и что я мог сказать?
Четыреста ли, то есть примерно двести километров. Да, я не был уверен, что осилю и такое расстояние, и тяжелый рюкзак на спине. А еще я собирался идти дальше, до старинного города Сиань, а потом через пустыню Гоби до Средней Азии, а оттуда – в Германию…
Обо всем этом я уже промолчал.
В ответ я пробормотал: «Посмотрим» – и принялся сконфуженно поедать булочку, приготовленную на огне (китайцы называют ее «мантоу»). Как всегда, отказался от водки, пил только колу; потом ушел, принял душ и лег спать.
Оставив позади мост Марко Поло и туристов, я свернул на главную улицу, ведущую на юго-запад, в сторону Баодина. Если ноги не подведут меня, я буду там через неделю. Но уже сейчас я чую, как в тех местах, где ботинки чуть-чуть жмут, набухают водяные пузыри.
Мимо меня проезжает машина, и маленький мальчик в ней начинает размахивать руками, чтобы привлечь ко мне внимание своих родителей.
Снова звонит телефон, и расстроенный голос Пэйпэй из Пекина говорит:
– Теперь ты действительно ушел…
Я смотрю на свои башмаки, уже занесенные пылью, и думаю, что бы ей ответить. Мы же вроде расстались друзьями. Шутливо отвечаю, что я пока не так уж далеко от нее, но она не смеется в ответ:
– Пожалуйста, вышли мне песню, которую ты больше всего будешь слушать в пути, ладно?
