– Я не член твоей семьи.
– Ты любимая, я готов не выпускать тебя из рук никогда. С тобой мне очень спокойно и… хорошо.
– Мне тоже с тобой хорошо. Не отпускай меня.
– Не отпущу, – шепчет он и, закрыв глаза, целует её нежно, трепетно, даже почтительно.
Светлана порывисто обнимает его, руки путаются в его шевелюре, она тянет за волосы, раздаётся стон, неведомо чей, и поцелуй уже другой – порочный, глубокий и жадный. Желание бежит по венам, отдаётся волнующей дрожью.
– Я… так… хочу… тебя, – хрипло произносит он, оторвавшись от губ, прижавшись к её груди.
Она не отпускает его волосы, нежно проводит по голове, пропуская сквозь пальцы светлые локоны.
– А ты знаешь, что мы сегодня спим вместе? – вдруг спрашивает он.
– Я это предполагала.
– Нет, ты не поняла. Я могу остаться с тобой на всю ночь, я предупредил бабулю, что переночую в квартире Веры Степановны.
– То есть сегодня я могу почувствовать себя почти твоей женой.
– И завтра весь день тоже.
– Это будет согревать меня весь сегодняшний вечер.
– После ужина мы сможем уехать, я бы уже это сделал, но Тимур обидится. Кстати, ты желаешь осматривать дом?
– Давай ещё посидим, а ты мне расскажешь об этом музее, ты ведь тут бывал. Осмотреть его вечера не хватит.
– Как тебе?
– Давящая роскошь. Я бы не хотела здесь жить. Для скольких человек он предназначен?
– Семья из четырёх человек.
– Что, все три этажа для четырёх человек?
– Четыре этажа. Есть ещё нулевой, он под землёй. Там бассейн, сауна, бильярдная комната.
– У меня нет слов. Бедная хозяйка, как же она наводит здесь порядок!
– Этот дом обслуживает штат прислуги. Им отдан весь третий этаж. А жена Азата Рауфовича, по-моему, даже не знает, где хранится пылесос. Она мачеха Тимура, у них ещё дочь, семилетняя Олечка.
– Мне кажется, Тимур хотел о чём-то поговорить с тобой. Может, невежливо сбегать от него?
– Ты права, но есть проблема.
– В чём?
– Он хочет поговорить со мной наедине, а мне не хочется оставлять тебя одну.
– Тоже мне проблема! Не переживай. Что со мной может случиться!
– Я боюсь, тебя могут обидеть.
– Меня? Но за что? – удивилась Светлана.
– Понимаешь, эти люди, что здесь собрались, воспринимают тебя как чужака. Все понимают, что ты не их среды, и только моё присутствие сдерживает некоторых от открытых проявлений пренебрежения. Извини, я вынужден сказать тебе это, чтобы предупредить. Кстати, ко мне относятся почти так же. Я тоже не из этой среды.
– Стас, я не понимаю. Ладно, я, у меня на лице написано – деревенская дура, но к тебе отношение совсем другое, я же вижу. Тебя уважают, общения с тобой добиваются, по-моему, некоторые тебя побаиваются.
