Режиссер Оке Сандгрен, снявший нашумевшие фильмы “Чудо в Вальбю” и “Выстрел из рогатки”, принадлежал в ту пору к новому поколению кинематографистов. Ингмара Бергмана он воспринимал спокойно:
В Швеции невозможно снимать кино, не выработав отношения к Ингмару Бергману. Памятуя о его огромной творческой продукции и множестве хороших фильмов, нельзя не спросить себя: как он этого достиг? Ведь тут все равно что создавать в Швеции новую марку автомобиля – ее непременно станут сравнивать с “вольво”. И коль скоро ступаешь на территорию Бергмана, надо быть готовым к сравнению. Становишься либо его учеником, как Челль Греде, либо его антагонистом, как Бу Видерберг. Фильмы Ингмара Бергмана строятся на скандинавской повествовательной традиции, суровости и меланхолии. Потому-то его позиция так сильна. Его интересует происходящее в нашей душевной жизни, и многим кинематографистам, наверно, очень непросто сделать выбор: следовать ли украдкой англосаксонской традиции или продолжать родную? А там стоит Бергман.
Оке Сандгрен тринадцать лет прожил в Дании и видел, что Бергман неизменно остается оракулом.
Приезжая в Швецию, я замечаю, как велика у нас потребность рассказывать истории про Бергмана. В них сквозит смесь страха и восторга. А речь там либо о том, что он злодей и самодур, либо о его отношении к собственным физическим отправлениям. Эти истории живучи и существуют сами по себе, поскольку те, кто на самом деле с ним работал, говорят иначе.
Режиссер Кристина Улофссон сожалела, что директора кинокомпаний до слепоты таращились на Бергмана и не видели иных альтернатив. Одновременно она подчеркивала, какое влияние он оказал на культурную жизнь Швеции, каких больших актеров открыл и выдвинул. И если на съемках “Осенней сонаты” ему хотелось иметь персональный туалет, если он высказывал определенные пожелания насчет того, что подавать на обед именно ему, а на репетициях “Вакханок” требовал пространства и изолированных площадок, так что директор Оперы и тот поневоле ходил на цыпочках и даже зеленые аварийные указатели запасного выхода обязательно выключали, чтобы не мешать, – so what?[1] Возможно, для многих подобные требования не вязались с принципом “Не высовывайся!”, но ведь, по сути, Бергман требовал лишь полного, безусловного уважения к своей работе и своему мастерству.
Раз уж народ постоянно перед тобой расшаркивается, ты в конце концов принимаешь это как должное. Благодаря своему творчеству Ингмар Бергман вошел в число великих кинематографистов мирового уровня и всегда будет значимой фигурой для других деятелей кино и для публики. Только вот сажать его на трон я не стану, – сказала Улофссон.
