— Как можно? Тут же невооруженным взглядом видно — совсем другая номенклатура. Сколько надо каждого вида?
— А сколько унесешь. Хотя нет, по паре тысяч надо, больше мы всяко отстрелять не успеем: если до этой стрельбы дойдет, то нас за полчаса тут и уроют. А вот таких патронов — он вытащил один из ленты немецкого авиапулемета — этих действительно сколько унесешь. Немецкий винтовочный патрон «Маузер», запомни. И напоследок — вот таких нужно. Я даже не знаю сколько, но чем больше — тем лучше. Это для нашей артиллерии — и Вяземский указал пальцем на укладывающегося за бревном с ручной автоматической пушкой Сидорова. — Тоже немецкий, снаряд двадцатимиллиметровый называется. Все, ищи, Моисей, ищи!
Моисей Лазаревич пожевал губы, поморщил лоб — видимо, запоминая «номенклатуру», затем кивнул — и, как и в первый раз, исчез.
Четыре колонны вермахта шли в совершенно походном порядке. Авиаразведка доложила, что последнее подразделение отступающей (да что там, без оглядки бегущей) Красной Армии пересекло речушку в пятнадцати километрах отсюда уже пятнадцать минут назад. И немцы расслабились настолько, что передовой дозор на мотоциклах лениво катился всего лишь метрах в ста впереди от основной колонны. Этот дозор так и не успел осознать, что из развалин какого-то сарая у дороги по ним начали стрелять…
Авиапулемет с двухметровым стволом даже с обычным маузеровским патроном творит буквально чудеса. А уж авиапушка… В колонне Гудериановских танков большинство составляли старенькие и маленькие Т-II, сопровождаемые отдельными Т-III. Снаряд с вольфрамовым сердечником Т-II прошивал вообще в любом месте насквозь, а Т-III — не насквозь, и даже не в любом месте — но когда в танк с частотой пять снарядов в секунду влетает этих снарядов два десятка, этот танк все равно почему-то начинает гореть. Так что первые же две очереди — одна из пулемета, другая — из пушки — сократили набор мехсредства немецко-фашистских захватчиков на шесть мотоциклов и дюжину танков. Ну а третья — почти что строго в «лоб» приближающейся колонны грузовиков с пехотинцами «достала» эту колонну до самой ее задницы: каждый четьвертькилограммовый снаряд легко прошивал по пять-шесть машин, «бронированных» лишь брезентом от маловероятного в эту пору дождя, не особо задерживаясь и телами находящихся под брезентом фашистов.
Иванов — а именно он стрелял из авиапулемета, закрепив его кое-как за железную скобу, вбитую в бывшее когда-то куском стены бревно, вторую ленту выпустил по пытавшимся выбраться из горящих танков захватчикам и, помня, что больше патронов к пулемету нет, потянулся было за автоматом, благо до ближайших фашистов было менее двух сотен метров.
