С точки зрения сената римляне могли бы приобрести, по словам Полибия, «опасных и страшных соседей, которые окружат их кольцом и будут угрожать всем частям Италии. Было совершенно ясно, что, если римляне откажут в помощи мамертинцам, карфагеняне быстро овладеют Сицилией». Это беспокойство имело серьезные основания, поскольку Сардиния и Корсика уже стали карфагенскими владениями, а в этрусском порту Цере стало так много карфагенских торговцев, что его называли «Пуник». Дальше могло случиться так, что города Великой Греции попадут в зависимость от нового хозяина и будут действовать в русле его интересов. Отход Сицилии к «варварской» африканской державе стал бы страшным символическим ударом по греческому миру.
Сенат высказался единогласно и, что совершенно нехарактерно, передал этот вопрос на рассмотрение в народное собрание без рекомендации. Несмотря на то, что Римская республика ослабла из-за долгих лет постоянной войны, собрание приняло решение оказать помощь. В Мессану отправили консула с армией. Ему удалось проскользнуть через морскую блокаду. Карфагенский главнокомандующий не имел инструкций для своих действий, поэтому мамертинцы хитростью вынудили его вывести карфагенские войска из города. Карфагенские власти сразу же распяли его, обвинив «в безрассудстве и трусости».
Такой поворот событий сильно озадачил как карфагенян, так и сиракузцев. Несмотря на длительную вражду, они вступили во взаимовыгодное соглашение с единственной целью отражения нападения римлян. Однако консул разгромил их армии по отдельности прежде, чем они смогли объединить свои силы. Проницательный Гиерон долго размышлял и решил, что в интересах Сиракуз перейти на другую сторону. Он согласился заключить союз с Римом, от которого больше никогда не отказывался до конца своей продолжительной жизни. Все эти годы он оставался верным другом римлян, предлагая легионам опорные базы и обеспечение.
Стороны постепенно довели дело до войны, при этом ни одна из них, в общем-то, не стремилась к ней или же не полностью осознавала возможные последствия. Однако, лишь только начались полномасштабные военные действия, как горы из тумана, открылись истинные причины конфликта. Дион объясняет, что Мессана оказалась не более, чем простым предлогом: «На самом деле все было не так. Карфагеняне, которые долго были великой державой, и римляне, которые теперь быстро набирали силу, ревностно следили друг за другом. Они втянулись в войну, отчасти желая постоянно захватывать все больше и больше земель - в соответствии с правилом, что самые успешные те, кто наиболее деятельные, - отчасти из-за страха. Обе стороны думали одно и то же, а именно, что спасти свои владения можно только путем приобретения чужих».
