. Поскольку каждая ступень карьеры Дэвида была тесно связана с Катриной, это назначение стало для нее таким же праздником, как и для него самого. Они рука об руку шагали к вершине, и, учитывая, что Колина Ларча, государственного секретаря их министерства, прочили в следующие лидеры, цель ясно виднелась на горизонте.
Потом на них обрушилось сокрушительное известие, что у Катрины рак молочной железы четвертой степени.
Она боролась с болезнью и даже как будто преодолела ее, но не прошло и года, как ей снова пришлось вступить в борьбу, на этот раз с раком печени. Это было ужасно. Катрина боялась умирать, а Дэвиду невыносимо было думать, что он может ее лишиться. Именно тогда Катрина, ослабленная лечением и одурманенная обезболивающими препаратами, начала говорить о Лизе, имя которой не произносилось с тех самых пор, как Катрина вернулась в Бристоль.
Дэвид не мог понять, почему жена, не имея на то оснований, так упорствовала в своих подозрениях, что он либо виделся с Лизой в Лондоне, либо встречался с ней во время поездок за границу. В конце концов, во многом из-за этих ложных обвинений и чтобы лишний раз не расстраивать Катрину, Дэвид отказался от министерского поста и стал проводить с ней больше времени.
Хотя он никогда в этом не признавался (главным образом потому, что не видел смысла), с тех пор как он стал публичной персоной, Лиза сделалась частым гостем в его мыслях. Он ловил себя на том, что ему интересно, чем она сейчас занимается и где она может быть. Замужем ли она? Есть ли у нее дети? А может быть, она вообще уехала из Англии? Он робко надеялся, что если Лиза увидит его в новостях или прочитает о нем в газетах, то сможет связаться с ним, просто чтобы сказать «привет». Но она молчала.
Воспоминания о ней и мысли о том, как все могло бы сложиться, с особенной остротой преследовали Дэвида, когда он был вдали от дома. Поэтому, когда он в самом деле совершенно случайно увидел ее на посольской вечеринке в Париже, первой его мыслью было, что это сон.
То был незабываемый момент. Все вокруг поблекло, и даже его мысли затянулись дымкой. Единственной ясностью казалась Лиза. Она разговаривала с кем-то, но, должно быть, уже знала, что он здесь, потому что бросила взгляд в его сторону и повела бровью в знак приветствия, но нисколько не удивилась. Более того, все те же, совсем не изменившиеся, завораживающие зеленые глаза, цепкий взгляд которых он так хорошо помнил, как будто даже слегка подтрунивали над ним.
