Он окончательно рассиропился, а когда мой рассказ о его красотах дошел до уровня шеи, и я натужно пыталась вспомнить подходящие для мужской груди цитаты из библии, он начал с нескрываемым интересом поглядывать на свой прикрытый одеялом живот. Меня выручило появление Баронессы.
— Барон! — закричала она с порога, — ты уже не самый красивый мужчина Пакавене, появились и более привлекательные экземпляры.
Барон обеспокоенно посмотрел на меня, и я, как честный человек, подтвердила. Впрочем, дело было отнюдь не в моей правдивости, он слишком любил донимать меня рассказами о своей неотразимости в женских глазах.
— Уничтожить меня, сучки, мечтаете! — начал было вскипать мой малыш, оскорбленный появлением Дантеса и предательством самых дорогих ему людей, включая Арину Родионовну, но тут мы, перебивая друг друга, поведали о сегодняшних неудачах его папаши. В душе Барона, до сих пор возмущенной новогодними происками предка, злорадство на равных боролось с сыновними чувствами и мужской солидарностью. Что победило — осталось неизвестным, но я оставила своих друзей в отличном настроении.
Над черными соснами всходила огромная красная луна, теплый ночной воздух полнился шорохами и приглушенными голосами, в лесу из-под земли пробивался запоздалый петров крест, и где-то рядом огромные вепри водили по черничникам своих свирепых женщин. Каким неуместным на этом празднике жизни выглядело мое одиночество…
Моей звезде не суждено Тепла, как нам — простым и смертным; Нам — сытый дом под лампой светлой, А ей лишь горькое вино…
На лавочке сбоку от кухни с весьма довольным, как мне показалось, видом сидел Андрей Константинович. Я мысленно поздравила Баронессу с огромным успехом и вдруг ощутила страшную горечь в сердце в связи с собственной неудачей в лотерейном розыгрыше.
— Спокойной ночи, — произнесла я тогда с предельной сухостью, намереваясь быстро пройти мимо.
— Я хотел задать вам два вопроса. Во-первых, как ваша спина? И, во-вторых, у меня сегодня возникло ощущение, что вас что-то сильно тревожит. Быть может, расскажете, все-таки теперь я ваш семейный врач.
Я тут же почему-то вспомнила о трупе и на мгновение почувствовала себя Кисой Воробьяниновым, когда, оглядев ладную фигуру нового знакомца с крепкой шеей, тот подумал: «А-а-а! Расскажу…» Я уже пару раз порывалась поведать о случившемся Барону, но тот слишком любил пускать красное словцо по ветру. Меня остановило, однако, откровенно насмешливое выражение глаз Андрея Константиновича, и я ответствовала совершенно ледяным тоном.
