— Марина Николаевна, этнограф, — представилась я заново светским голосом, — и где же Наталья Николаевна вас поселила?
— В этом же доме, на втором этаже, — ответствовал гость, и глаза его засмеялись. Я моментально сообразила, что единственная пустая комната из четырех возможных в мансарде отделяется от моей угловой кладовкой, где зимой хранились наши с теткой дачные вещи. Да, дела…
Мы поужинали на террасе отварной картошкой с тушеными в сметане лисичками и поджаренной щукой, гость внес лепту свежей клубникой, а также бутылкой сухого вина, доставшейся целиком молодежи.
Щуку подарил добренький Барон, но дядька рвался в бой сам, хотя и не мог влезть в лодку без посторонней помощи. Надежды заполучить компаньона оправдались — оказалось, доктор уже успел купить в райцентре соответствующую лицензию, и они сговорились порыбачить.
Я немного рассказала о здешних тусовках и грибных местах, а, когда разговор коснулся печальной темы, доктор выразил желание посетить могилу бабушки — оказалось, он успел подружиться с Евгенией Юрьевной, и я пообещала сходить с ним на кладбище. Старики относились к Андрею Константиновичу с превеликим почтением, а он держался довольно мило, с веселой солидностью, и подробно расспрашивал, чем я зарабатываю себе на жизнь. Про детали состоявшегося ранее знакомства гость и не заикнулся, и, хотя это было моей инициативой, и его понятливость заслуживала похвалы, наличие общей тайны с этим излишне уверенным в себе человеком меня раздражало. Поэтому я так и не предложила показать гостю турбазу, и после ужина, пожелав всем спокойной ночи, пошла навестить временно вдовствующую Баронессу.
В ее флигеле, в связи с отлучкой Барона, зрел заговор, и третий его участник — местная почтальонша Ирена, тоненькая симпатичная блондинка, чей супруг Витас все свободное время намеревался теперь проводить в обнимку со своим квартирантом Генрихом, уже была на месте. Затевалось устройство альтернативного девичника, и, обговорив детали, Баронесса посмотрела мою спину и подмазала ее йодом, пообещав, что послезавтра все заживет. Я в ответ вынула из кармашка рубль, и подруга расцвела — она обожала получать гонорары, а я любила радовать друзей в нужное время и в нужном месте, и мы с удовольствием играли в придуманные нами игры.
Следует отметить, что сравнительно недавнее буржуазное прошлое республики сильно сказывалось на менталитете аборигенов. Все, кого я знала в деревне, занимались мелким частным предпринимательством еще до того, как это вошло в моду. В нашей баньке, оккупированной Стасисом, стоял маленький печатный станочек, украшавший заурядные пластиковые пакеты импортными орлами штата Монтана, а у Жемины были поставщики левого трикотажа, распространявшегося ею среди туристов. Наш хозяин Юмис кому-то что-то строил из древесины, чья ботаническая принадлежность была вполне очевидной, в отличие от ее социального происхождения, а старый Станислав, отец Юмиса, помимо занятий левым янтарем, латал обувь дачникам, минуя свою мастерскую, и коптил желающим кур, колбасы, сало и угрей.
