– Ты когда-нибудь отдавал инициативу в руки женщины?
– Никогда.
«Впрочем, – подумала Одри, – если интимность всегда вызывает такую бурю восхитительных чувств, то совсем не важно, от кого исходит инициатива».
– Вполне возможно, с тобой я мог бы попробовать что-нибудь другое, но я не обещаю, – сказал Винченцо.
Одри растерялась:
– А как заниматься любовью, когда инициатива находится не в одних руках?
– Кто-то всегда должен контролировать, Одри, осознают ли это партнеры или нет.
– Но некоторые пары делят этот контроль.
Он пожал плечами:
– Конечно, это возможно.
– Ты просто не хочешь?
– Не сегодня. – Винченцо подтолкнул ее на шезлонге, нежно целуя ее припухшие губы. – Сегодня ты отдалась в мои руки.
– Да, – прошептала Одри.
– Никаких сожалений?
«Как ты можешь задавать такой вопрос? – хотелось спросить Одри, но Винченцо требовал прямого ответа. – Между нами не должно быть никакого недопонимания».
– Никаких!
– Вот и хорошо. Я хочу коснуться тебя. Закрой глаза и чувствуй.
Одри так и сделала, всю себя отдавая во власть ощущений, которые вызывали в ней его прикосновения. Он касался ее то легчайшими движениями рук, то делая массаж. Одри была расслаблена и возбуждена одновременно. Винченцо не оставлял без внимания ни один дюйм ее кожи.
Он массажировал ее голову, касался колен, посасывал пальцы ее ног, отчего Одри стонала от удовольствия. Его ласки отдавались в треугольнике между бедер, вызывая в ней ненасытное желание большего. Каждым прикосновением Винченцо делал ее своей.
Винченцо лег рядом и спросил:
– Хочешь коснуться меня?
Глаза Одри распахнулись.
– Да!
– У тебя есть десять минут. Можешь касаться меня везде и как ты захочешь.
Одри протянула руку и коснулась его груди. Сердце у нее екнуло, когда она почувствовала литые мускулы. Такое тело, как у Винченцо, могло принадлежать атлету, а не бизнесмену.
Признаться честно, в силу своей неопытности Одри немного боялась – вот сейчас она сделает что-нибудь не так, но желание касаться Винченцо было слишком велико, а судя по его реакции, ему нравилось чувствовать ее руки на своем теле. И это было самое важное для Одри.
Она подняла руки к его лицу, касаясь красивых черт, и прошептала:
– Ты так красив…
– Благодарю тебя.
Одри покачала головой. За что он ее благодарит, за правду? Ее руки снова опустились на его грудь, на четко очерченные мышцы, которые она прорисовала дрожащими пальцами, замирая от восторга.
Она никак не решалась коснуться его плоти, потому что боялась. Ей хотелось увидеть, сможет ли она заставить его задрожать так же, как он заставил дрожать ее.
