– Мой прежний папа, тот, который сейчас в раю, никогда не обещал остаться. Ему нравилось уходить.
Боже милосердный! Винченцо и не думал, что слова маленькой девочки могут причинять такую боль.
Он знал: Пину жил по принципу «развлекаться – так развлекаться!», но никогда не думал, что брат будет настолько безразличен к своим детям.
– Могу я получить и маму? – тихо спросила Франка, словно предполагая – она не может просить ничего большего.
– Si.
Это была клятва. Клятва, которую он намеревался сдержать.
Его взгляд переместился на Одри, и он заметил, как ее глаза влажно поблескивают. В ее взгляде читалось одобрение, губы изогнулись в чарующей улыбке.
– Ну, мистер Томази, должна признаться, я этого не ожидала. Возможно, я неправильно о вас судила. – Миссис Перси перевела взгляд с Одри на Винченцо. – Если в ваши планы входит то, о чем я думаю, то признаюсь: не думала, что у вас столько здравого смысла.
Остаток дня Винченцо провел, постигая, как вести себя с четырехлетним ребенком и младенцем. Он являлся опекуном детей уже шесть месяцев, но впервые за это время ему удалось добиться улыбки от Анджело и общаться с Франкой на равных.
И все это благодаря Одри.
У нее не было своих детей, но женщина, которая так напоминала ему голливудскую легенду и даже носила ее имя, казалось, инстинктивно знала, как общаться с малышами. Не говоря уже о несговорчивой няне, которая впервые за это время снизошла до того, чтобы предложить Винченцо принять участие в играх детей. Одри даже поменяла подгузник Анджело. Винченцо не смог бы этого сделать…
Он получил ни с чем не сравнимое удовольствие, общаясь с детьми. Когда же подошло время Одри ехать обратно в город, он сообщил ей: она может остаться подольше, а обратно ее доставит вертолет.
Одри спокойно взглянула на него:
– А что, если я не переношу полетов? Или жду поездки в машине, чтобы расслабиться?
Винченцо открыл было рот, но понял: возразить ему нечего.
– Ты предпочитаешь машину?
– Нет.
– Я не люблю, когда люди играют в игры, Одри, – сощурился Винченцо.
– И я не играю в них. Но мне не нравится, что в ближайшие два десятилетия со мной будут обращаться как с подчиненной.
– Ты намекаешь на то, что я выберу тебя?
– При условии, если ты выберешь меня, я предпочту другое обращение.
Ее честность была достойна уважения. Она могла дождаться, когда он выберет ее, а затем, когда контракты были бы подписаны и клятвы произнесены, начать приказывать.
– Я привык принимать окончательное решение, – заявил Винченцо.
