Стаккос так же спокойно ответил на его взгляд, не отводя глаз, и у Королёва все похолодело внутри. Впервые в своей жизни он узнал, что такое страх — чувство, неведомое ему до той поры. Он отвел глаза и добавил еще одно условие:
— С женщинами я не прочь... того... повозиться. Так что ежели будем кого брать в полон...
— А на что нам эти пленные, подумай сам?
— Раз так, тогда сначала женщин — мне, а потом можно и головы с плеч. Согласен?
— А отчего ж и нет? — ухмыльнулся Стаккос. Королёв хочет женщин — будут ему женщины. Стаккосу нужна власть. И она будет принадлежать только ему.
Так они и договорились. Шло время, и к этим двоим, что заключили между собой соглашение на большой дороге, стали подтягиваться такие же, как они. Словно мухи на навоз, слетались они отовсюду, привлеченные невиданным прежде казачеством, во главе которого стояли некий атаман Стаккос и его «рука» — свирепого вида однорукий великан.
Пришел февраль. В один из дождливых дней, которые иногда случаются в Петербурге в эту пору года, утром, когда они уже собирались вставать, Аня прошептала:
— Сергей, я должна тебе сказать что-то очень-очень важное.
— Моя дорогая, для меня важное все, что ты мне говоришь.
Она шутливо толкнула его локтем:
— Это важнее. Ты слушаешь? В самом деле слушаешь?
Он повернулся к ней, сквозь сон припоминая, что вчера, после работы, руки так и не дошли починить раковину на кухне.
— А что, разве такое когда было, чтобы я тебя не... Но она не дала ему договорить, прижав палец к его губам.
— Внутри меня началась новая жизнь. Я чувствую, что ношу ребенка.
Сергею показалось, что он ослышался. Для него это было так же неожиданно, как если бы Аня заявила, что может летать по воздуху.
— Ребенок? — переспросил он. — То есть наш с тобой ребенок?
Аня только засмеялась в ответ.
— Не припоминаю, чтобы кто-то еще принимал в этом участие!
— Когда ты это поняла?
— Я начала догадываться еще в январе, но решила пока не говорить... Мало ли что. Все произошло вскоре после того, как мы поженились. Может, даже в нашу первую ночь, — сказала она.
Потрясенный ее словами, он потянулся к ней, прикоснулся пальцами к ее животу.
— А он шевелится? Можно, я послушаю, как он шевелится?
Аня в притворном ужасе закатила глаза.
— Ах, Сергей Сергеевич, вы себя считаете таким умным, а на самом деле такой глупый! Дайте нам еще несколько месяцев, и тогда мы начнем брыкаться, как наш папочка... А пока... Пока что он не больше твоего кулака, вот так-то.
