Движение... движение...
И вот, без предупреждения, Серафим остановился. Сергей едва не упал. Все его тело вибрировало. Он чувствовал, как энергия, сгустившаяся, словно туман, водоворотом кружит вокруг них.
— Да, здорово мы с тобой закрутили, — сказал Серафим.
Сергей только кивнул, улыбаясь.
— Что дальше? — спросил он.
— На этом все, — ответил Серафим. — Наша совместная практика закончена.
Какое-то время Сергей слышал только, как шумит ветер в верхушках деревьев. Не уверенный в том, что правильно понял, он переспросил:
— Ты хочешь сказать, что мои тренировки закончены?
— Тренировки никогда не кончаются, — ответил Серафим. — Они только становятся сложнее, в зависимости от того, какую цель ты перед собой ставишь. Теперь ты осознал суть движения, взаимные связи, суть жизни, если угодно. Кое-что ты понял и в том, как надо вести поединок. Ты получил то, зачем прибыл сюда.
— Приглашаю тебя завтра просто пройтись. Но только никаких разговоров о кровопролитии. Давай лучше подумаем о более высоком призвании, которое может ждать тебя на этом пути.
— Серафим... ты же знаешь...
— Завтра, — прервал его старый монах. — Поговорим об этом завтра.
Когда они встретились на следующий день, Сергей заговорил первым:
— Ты же знаешь, Серафим, я дал клятву на могиле своих близких... — начал он.
— Твою клятву, Сократес, ты дал себе, а не Богу, — ответил Серафим, неторопливо ступая по узкой тропке. — В действительности, твой единственный враг — разве что ты сам. Примирись с самим собой, и тогда не будет никого, кто бы мог нанести тебе поражение. И ты тоже не будешь желать чьего-то поражения.
Какое-то время они шли в молчании, прежде чем Сергей нашелся что ответить.
— В прежние годы у меня тоже был учитель. Он сказал как-то, что верность слову — это делать то, что ты должен делать, любой ценой, — или погибнуть, пытаясь сделать это.
Сергей повернулся к Серафиму и глянул прямо ему в глаза не как наставнику в боевых искусствах, а как духовному проводнику.
— Я принял такое решение, отец Серафим, — я должен сразиться с ними.
Он вдруг заметил, какой утомленный вид у старого монаха.
— Не хочешь остаться здесь, с нами, как один из нас, хотя бы еще на несколько лет?
— А те люди тем временем будут сеять разрушение и смерть?
— Нет такого уголка на земле, Сократес, где бы люди не сеяли разрушение и смерть. Сама природа несет разрушение и смерть — ураганами и землетрясениями, голодом и болезнями. Даже в этот самый миг невинные люди умирают от насилия и от голода десятками тысяч, по всей земле. Так не возомнил ли ты о себе, Сократес? Кто наделил тебя такой мудростью, чтобы знать, кому жить, а кому умереть и какой смертью? Кто ты, чтобы знать, кому и что уготовано Богом?
