— Сладкое?
— Я приглашаю тетю на карнавал. — Мальчик погладил руку мисс Фоли, и та в ответ нервно засмеялась.
— Карнавал? — вскрикнул Уилл, и тут же понизил голос. — Мисс Фоли, вы сказали…
— Я сказала, что была глупой и испугалась самое себя, — твердо заявила мисс Фоли. — Эта субботняя ночь — самая лучшая для представлений в цирке-шапито, надо обязательно показать их моему племяннику.
— Надеюсь, вы присоединитесь к нам? — спросил Роберт, не отпуская руки мисс Фоли. — Позднее? А?
— Великолепно! — сказал Джим.
— Джим, — напомнил Уилл, — мы весь день не были дома. Твоя мама, наверное, скучает без тебя.
— Ах, я забыл про это, — язвительно ответил Джим и метнул на друга ядовитый взгляд.
Вспышка. Племянник сделал рентгеновский снимок обоих, на котором, без сомнения, было запечатлено, как холодные кости дрожат в их теплых телах. Он протянул руку.
— До завтра. Встретимся около цирка.
— Отлично! — Джим схватил маленькую руку.
— Пока! — Уилл выскочил из двери, затем повернулся к учительнице с последней мучительной просьбой:
— Мисс Фоли?..
— Да, Уилл.
Не ходите с этим мальчишкой, подумал Уилл. Не подходите близко к тем балаганам. Оставайтесь дома, пожалуйста! Но вместо этого он сказал:
— Мистер Кросетти умер.
Она кивнула, погладила его по голове, думая, что он вот-вот заплачет. И пока она так стояла, он с усилием вытащил Джима наружу, и дверь захлопнулась, отгородила их от мисс Фоли и маленького розового лица с линзами вместо глаз, готовыми еще раз щелкнуть двух таких разных мальчиков, неуверенно нащупывающих в октябрьской темноте ступеньки крыльца; в этот миг в памяти Уилла опять закрутилась карусель; ветер с шумом срывал и уносил листья… Уилл сплюнул:
— Джим, ты пожал ему руку! Мистеру Кугеру! Уж не собираешься ли ты встретиться с ним?
— Это мистер Кугер, совершенно верно. Его глаза. Если бы я встретил его сегодня ночью, мы бы объяснили ему, что понимаем, как он фотографирует, как охотится со своей вспышкой. Что тебя гложет, Уилл?
— Гложет меня?
Теперь, спустившись с крыльца, они ругались свирепым неистовым шепотом, поглядывая наверх, на пустые окна, где время от времени мелькала какая-то тень. Уилл остановился. Музыка снова завертелась в памяти. Он ошеломленно прищурил глаза.
— Джим, помнишь, музыка, которую играл орган, ну, когда мистер Кугер стал молодеть…
— Ну?
— Это был «Похоронный марш»! Только наоборот!
— Какой «Похоронный марш»?
— Какой! Джим, его мог только Шопен написать. Этот «Похоронный марш»!
