— С чего ты взял?
— Знаю. Я бывал там много раз.
— А сам с чего ты взял, что мои родители — простые люди? — спросил Овсиенко. — Может, мой отец — банкир?
— Сыновья банкиров не идут служить в милицию. Для них находится работа поинтереснее. Ну, что скажешь?
Иван пожал плечами.
— Подумай, подумай, — продолжал боевик. — Перейдя к нам, ты и родителям поможешь. Они переедут сюда, в Ичкерию. Или в любую другую страну, в какую захотят. Ведь рано или поздно моя страна станет независимой. Такова воля Аллаха.
Терраса круто вела вверх. ОМОНовцы проходили здесь много раз, когда шли на учения.
Наконец подошли к обрыву.
— До сих пор меня никто не мог одолеть в единоборстве, — сказал чеченец. — Тебе это удалось.
— Значит, мой бог сильнее твоего Аллаха.
— Не надо так шутить, — строго сказал боевик. — Это кощунство.
— Мне оставалось победить или умереть. У меня не было выбора, — пояснил Иван.
В это время в просвет между тучами выглянула луна. Передо ОМОНовцем стоял плечистый чеченец, привыкший повелевать. Оба стояли на краю пропасти, и их гигантские тени падали туда.
— А вот тут ты прав, — согласился боевик. — У тебя не было выбора. Но у тебя и сейчас его нет, неужели ты до сих пор не понял? Прыгнуть в пропасть либо остаться здесь, среди гор, посреди ненавидящих тебя людей, — это все равно верная гибель.
— Посмотрим.
— Я же делаю тебе предложение, от которого ты не имеешь права отказаться. Хотя бы ради твоих родителей.
— Хватит болтать, — грубо оборвал его Иван. — Уж лучше ты прими христианскую веру, и тогда мы, может быть, тебя пощадим.
Учитывая отчаянное положение бойца, ответ прозвучал издевательски, но чеченец и бровью не повел: выдержки ему было не занимать.
— Я еще не все сказал тебе, милиционер, — произнес он вкрадчиво. — У нас есть свои люди в ваших военных структурах.
Овсиенко пожал плечами:
— Мне это известно.
— Они служат нам за деньги. За большие деньги.
— Мы выведем их на чистую воду.
— Не получится.
— Получится!
— Не о том речь, русский, — махнул рукой боевик. — Речь в данном случае идет о тебе: так или сяк ты скоро погибнешь, но память твоя будет осквернена, за это я тебе ручаюсь. Мы сфабрикуем необходимые бумаги и через наших людей, которых я упомянул, доведем их до сведения вашего командования. И тогда все узнают и здесь, и у тебя на родине, что ты перешел в нашу веру и в нашу армию, что ты добровольно воюешь против своих.
— Ничего не выйдет.
— Почему?
— Тебе не поверят.
— Ты глуп, как теленок, — коротко рассмеялся чеченец, и его оскал при лунном свете был страшен, словно у скелета. — Неужели ты думаешь, что для нас проблема — состряпать нужные документы, которым невозможно не поверить? Неужели ты не знаешь, что мы, когда нам было необходимо, делали фальшивые авизо, по которым получали десятки и сотни миллиардов рублей у ваших идиотов-банкиров?
