— И что ты им отвечал?
Дубов развел руками:
— Я не знал, что ответить. Право, не знал, а врать не хотелось: не приучен я врать.
Какое-то время посидели молча. Да, невеселый получался разговор, не такой представлялась эта встреча генералу Матейченкову.
— Между прочим, — нарушил тягостную паузу Дубов, — я выезжал в Дагестан.
— До военных действий?
— И до, и во время. Пришел в ужас, хотя, как ты знаешь, испугать меня трудно. Оказывается, задолго до вторжения боевики соорудили на самой границе с Чечней несколько крупных военных баз, оборудованных по последнему слову техники.
— Ни в какие ворота!
— Шила в мешке не утаишь, и наша разведка об этих сооружениях просто не могла не сообщать.
— Власти и на это не отреагировали? Но это уже просто преступление, — возмутился Матейченков.
— Я с выводами не спешу, — покачал головой Дубов. — Может, просто беспечность наша рассейская?
— Извечная надежда на авось?
— Что-то вроде того. Вспомни июнь сорок первого года. Мы тоже тогда кричали, что к войне готовы.
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И первый маршал в бой нас поведет.
А что на деле оказалось? — продолжал Дубов. — Граница не укреплена. Пограничные части дезорганизованы, бензин на аэродромах и на танковых базах отсутствует. Далее результат первых же дней войны: три миллиона наших солдат попали в плен, кадровая армия по сути дела перемолота, немцы продвигаются со стремительностью лесного пожара, почти не встречая сопротивления, кроме отдельных островков, типа Брестской крепости… Да что я тебе излагаю? Не мне говорить, не тебе слушать.
— Ты что же, сравниваешь ту ситуацию и эту?
— Конечно, масштабы разные, но суть одна.
— Ты, брат, чуток перегнул палку.
— Ни капли, — энергично покачал головой Дубов. — Скажу тебе по секрету, что нам еще крупно повезло.
— В чем?
— А в том, что народ Дагестана в своей массе оказался на нашей стороне. Иначе пришлось бы совсем кисло.
— Тут ты прав.
— Едва произошло вторжение чеченских боевиков, как дагестанская милиция и ополченцы выступили против них. Это был единый порыв. Я слышал, как ополченцы чуть не рыдали, прося, чтобы им выдали оружие… Я видел длинные очереди у пунктов, где добровольцев записывали в ополчение.
— Значит, боевики просчитались?
— Да, они рассчитывали совсем на другую встречу… И на старуху бывает проруха.
— Тут-то и развить бы этот успех до конца, — произнес Матейченков.
— Да, тогда этого сделать не сумели. Даже обнаруженные базы террористов не уничтожили.
