Что я наделала…
В проеме двери возник Тод с нахальной маской на физиономии:
— Ну что у вас, кошачья драка?
Медленно, Сатира сделала шаг ко мне, несколько алых капель при этом сорвались, прочертив на её лице параллельные линии и соскользнув на плечо.
Я отступила. Оттолкнула Тода и бросилась прочь из этого дома.
Было даже странно ощущать чувство вины. Казалось бы, за что? Она сама виновата, она наглая, самоуверенная, бездушная кукла без тормозов. Как можно делать вещи, которые делать просто нельзя?!..
Сырая трава в парке возле дома едва ли заметила, что становится ещё более мокрой от слез, капающих из моих глаз. Свернув с тропинки, я завалилась лицом в землю под деревом, которое шуршало зелеными ещё листьями, словно не желая слушать мой плаксивый вой. Так я пролежала в траве и листве до заката, в воздухе витал запах плесени и дождя. Осени. Никто не разбудил меня, когда сон застелил моё ноющее от боли сознание.
Примета № 4. Лгать можно, нужно лишь держать пальцы «крестиком»
Утро 7 октября
Раннее утро было чересчур свежим. То ли действительно наступала осень, то ли ночной дождь оставил на улице сырость и запах озона.
Когда я вошла в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь, там было тихо. Едва слышные голоса раздавались из Песочной Комнаты. Они не спорили, а скорее просто неспешно болтали. Я и не ожидала найти здесь такое умиротворение. Казалось, при первом моем шаге всё взорвется и обрушится на мою бестолковую голову как кара за тот невежливый, последний уход. Побег, если быть честной.
Но вот шаг сделан, и нет ни взрывов, ни воплей, ни осколков, ни грохота рушащихся стен. Никто и не заметил, что я посмела придти сюда вновь.
В Песочной Комнате всё было на своих местах. Юлий, прислонив подушку к стене, навалился на неё спиной и положил ноги на небольшую стопку книг. Он был в тёмно-синей майке и изодранных джинсах. Закинув руки за голову, Серый Кардинал с закрытыми глазами слушал разговор своих гостей, чувствуя себя полноправным хозяином дома.
Тод медленно ходил из стороны в сторону, рассуждая вслух, иногда помогая себе высказаться бесконтрольными жестами:
— Понять это не сложно, нужно всего лишь попробовать. Лучше сделать и жалеть, чем жалеть и не сделать. А я не жалею. Мне кажется, я даже цвета стал воспринимать иначе — ярче, выразительнее. Стало приятно открывать глаза, смотреть на этот Мир, который на самом деле красив.
— Но ты же не художник, Тод, не художник… — Ему возражал незнакомый мне парень, сидевший на полу: — А если бы ты присмотрелся к Миру, то увидел бы, что живем мы все в помойной яме, где даже дышать противно. И все эти теории о Тотеме — сплошная ересь, потому что ничто так не разрушает жизнь как понимание, зачем ты живешь и для чего. Продолжай любоваться цветными картинками, Тод, продолжай… Я лишь не понимаю, для чего тогда тебе нужен был Тотем, ведь получается, что ты принял его напрасно.
