– А меня она не боится?
– Она… – он пытался подобрать нужное слово, – стережет, нет… похожее слово?
– Остерегается?
– Да, – сказал он по-русски. – Остерегается вас. Она удивлена и даже озадачена, вы не такой, каким в ее представлении должен быть настоящий аристократ. К тому же вы, безусловно, привлекательнее меня, поэтому в основном она смотрит на вас.
Квин протянул руку, схватил подушку и резко бросил ее в Грегора.
– Отправляйся в постель, и хватит думать о женщинах, – сказал Квин. – Тебе отвели хорошую комнату?
– Комнату для прислуги, в мансарде. Но она вполне подойдет.
– Ты уверен? – Квин приоткрыл один глаз и оглядел побитый молью балдахин над головой. – Я могу позвонить в колокольчик и попросить, чтобы тебе предоставили роскошные апартаменты, вроде моих. Я думаю, им понадобится не больше пары часов, чтобы расчистить дорогу к кровати.
– Возможно, завтра. Сегодня мы причинили им уже достаточно беспокойства, – сказал Грегор, поднявшись, и от души потянулся. – Доброй ночи, ваша светлость. – Он закрыл за собой дверь, и в тот же миг в нее ударилась вторая подушка.
Буквально минуту Квин лежал спокойно, затем, проворчав что-то себе под нос, поднялся, снял с себя одежду, небрежно бросил ее на спинку стула, задул свечи подле кровати и буквально рухнул спиной на постель, даже не откинув покрывал.
Англия. Все та же Англия спустя десять лет, и вот теперь бесчестный, позорящий свой род мистер Эшли – четвертый барон Дрейкотт Клейборнский, новый барон графства Норфолк. Ему достался титул, которого он не хотел; поместье, до которого ему не было никакого дела; и, без сомнения, длинный список долгов, которые, по большому счету, никак не повлияли бы на его состояние. Но все бесконечные опасности и неудобства, что были его бессменными спутниками в течение двух месяцев путешествий, нищета и бедственное положение во время пересечения Ла-Манша, где их застал беспощадный шторм, хаос, царивший в Лондоне, его зловоние и нечистоты – все это стоило того, чтобы принять этот дом как бесценное сокровище. К тому же был во всем этом и еще один дополнительный интерес, которым он воспользовался бы, обустроившись в Лондоне.
Месть. Квин с наслаждением думал об этом. Ложь, высокомерие и трусость – три качества, которые он не допускал и не терпел в людях, три греха, которые был твердо намерен наказать. Это не касалось напрямую его самого, ему были несвойственны эти черты. Однако Саймон переживал о том, чтобы защитить своего внучатого племянника, и он планировал воздать ему за это должное.
