– Может, я сяду за руль, а ты толкнешь?
– Стоит попытаться.
– Хорошо. – Клемми поспешила к водительскому сиденью. – Пусти меня за руль, и я… Ох! – Она ступила на обледенелую тропинку, запорошенную снегом.
Взвизгнув, девушка попыталась сохранить равновесие, но это было невозможно, поскольку ноги ее разъехались в разные стороны. Подвернув одну ногу, она приземлилась на мягкую подстилку из снега.
– Карим!
Ее крик о помощи был искренним, он натянул нервы Карима до предела, заставив его вылететь из машины так быстро, как позволяла его реакция.
– Клементина…
Она попыталась встать, но снова поскользнулась и со стоном упала.
– Где больно? – спросил он.
– Лодыжка… – Клемми закусила губу, кивком указав на правую ногу. – Я упала и подвернула ее…
Карим провел рукой по ее ноге, слегка нажимая. Внутри его шла борьба с пламенной реакцией, обжигающей нервы.
– Встать можешь?
Он знал, что его тон слишком резок и груб, но это помогло ему справиться с собой. Клемми бросила на него неодобрительный взгляд, горделиво вздернула подбородок, а ее губы сжались.
– Могу попробовать.
Из упрямства она проигнорировала руку, которую Карим протянул ей, оперлась о бампер машины и медленно поднялась. Но как только девушка ступила на поврежденную ногу, стон вырвался из ее груди.
– Тихо… – Карим подхватил ее, прежде чем она упала. Его руки обвились вокруг ее тела. – Давай попробуем дойти до дома.
Он чувствовал, как все в ней противится его близости, как напряжено ее тело. Но потом, видимо поняв, что без его помощи ей не справиться, Клементина расслабилась. Карим был рад кружащемуся снегу, то и дело попадающему в лицо, и тому, что приходится концентрировать свое внимание на том, куда надо ступать. Это отвлекало его от мягкого и теплого женского тела. Аромат ее кожи дразнил его, а волосы, мягкие, словно шелк, прикасались к его щеке.
Карим не знал, что он испытал – облегчение или разочарование, – когда внес девушку в гостиную. Он положил Клемми на небольшой диван, не заботясь о том, что поспешность и резкие движения могут быть расценены как желание поскорее избавиться от ноши. А он желал этого, но не потому, что Клементина слишком тяжела. Ему приходилось носить вещи и потяжелее, и на гораздо большие расстояния. Но ничто еще не заставляло его сердце биться так сильно. Дыхание Карима было на пределе, будто он только что пробежал марафонскую дистанцию.
– Я сниму твой ботинок.
«Хорошо, что на лодыжке нет пульса», – подумала Клемми, когда Карим склонился над ее ступней, развязывая и осторожно стягивая ботинок. Иначе у него не осталось бы сомнений в том, какой эффект производит на нее его близость, как его прикосновения разгоняют ритм ее сердца.
