Дэн со вздохом закатил глаза:
– Мне нравится, когда вы так подтруниваете надо мной. Наверное, все дело в акценте…
Из угла комнаты раздалось хныканье, и они оба вздрогнули.
Все другие мысли выскочили из головы. Оба моментально оказались у колыбели, нагнувшись над спящим ребенком.
– Что это было? – спросил Дэн.
– Откуда я знаю, – прошептала в ответ Кэрри.
Она смотрела на то, как маленькая грудка Авраама поднимается и опускается, поднимается и опускается. Это успокаивало.
– Мы решили, у кого будет ночная смена?
Она хотела сказать «нет». Сказать, что она не сможет остаться. Она убежит наверх, укроется в своей тихой квартире. И выбросит из головы несвоевременные мысли о флирте.
Но… этот малыш. Авраам.
У него нет матери, которая заботилась бы о нем. Находиться рядом с ним тяжко. Это пытка.
А если это послано ей свыше? Если она должна это преодолеть?
Да, она горюет по своей дочери. Она выплакала море слез и провела не одну неделю, мучаясь вопросом «что, если бы?». Она наблюдала, как их с Марком отношения медленно, но неотвратимо разрушаются. Они оба знали, что это неизбежно, но расставание не было легким.
Поэтому она осталась совершенно опустошенной.
Но позволила ли она ране затянуться?
А Дэн совсем не похож на Марка. Марк не ушел от нее – он практически убежал.
Дэн… Он берет на себя ответственность – пусть и временно – за подкинутого ребенка. Может, ей хоть на пять минут прекратить судить о всех мужчинах по Марку? Может, ей следует узнать кого-нибудь такого, как Дэн? Кого-нибудь, кто восстановит ее веру в человечество.
А как это сделать? Она не знала.
Кэрри выпрямилась, скрестив руки за спиной, и потянулась. Дэн тут же оказался позади нее.
– Кэрри, все в порядке? Вы хотите мне что-то сказать?
Вот оно. Возможность объяснить ему, почему она так странно себя вела. Шанс обнародовать правду, прояснить обстановку.
Но она разрывалась на части от сомнений. Между ними пролетело возбуждение, и они оба это почувствовали. Ей был приятен этот легкий флирт. Она вновь ощутила себя нормальным человеком, даже учитывая то, что ситуация далека от нормальной.
Она едва знает Дэна, но почему-то с ним чувствует себя в безопасности. Его поведение с подкидышем, то, как он немедленно отправился в непогоду искать мать ребенка… И то, как он начал нянчить малыша. Все это внушало уверенность.
Но что произойдет, если она прямо сейчас расскажет ему свою историю?
Она может предсказать, что будет. И для этого ей не нужен огромный хрустальный шар. В тот момент, когда она произнесет: «В прошлом году я родила мертвого ребенка. Моя дочь умерла», исчезнет вибрация между ними. Исчезнет возбуждение. Исчезнет ощущение, которого она не знала целый год.
