Знакомые? В ее голосе сквозила затаенная боль, так что Мэтью не стал настаивать. В конце концов, если бы она захотела, сама бы все рассказала.
– Теперь твой дом в Европе?
– Или там, куда меня занесет попутный ветер. – Энджи старалась говорить беззаботно, но Мэтью сразу понял, что ей безумно хочется найти место, которое станет ее настоящим домом. – А ты до сих пор живешь в Далласе?
– Нет. – Что ж, ни у одного из них нет настоящего дома. Хоть что-то общее. Убегая, он все продал. Дом, машину… Осталась лишь одежда в шкафу палаццо да пара памятных с детства вещиц, что сейчас хранились у родителей в комнате для гостей. – Я тоже следую за попутным ветром.
По крайней мере, до тех пор, пока не найдет дорогу домой.
Внезапно остановившись, Энджи вдруг потащила его с танцплощадки к стене.
– Мне очень жаль, – выдохнула она, пристально разглядывая его влажными глазами.
– Ты о чем?
– О том, что бы с тобой ни случилось.
Она ни о чем не спрашивала, но, похоже, умела читать между строк не хуже его самого.
Между ними установилось какое-то молчаливое согласие. Оба они что-то искали, заботливо оберегая свою боль одинокими ночами.
Просто не верится, что у них столько всего общего.
– Я рада, что наши ветра подули в одну сторону, – прошептала Энджи.
С нее слетел весь налет игривости, и Мэтью ясно видел, что между ними происходит что-то серьезное.
– Я тоже.
Мэтью окончательно понял, что ему не нужна случайная любовь на одну ночь, но кто знает, что будет, если они сперва узнают друг друга чуть лучше и попытаются друг другу помочь?
– Вместо того чтобы подниматься наверх, предлагаю кое-что получше. Пошли ко мне домой.
Домой.
Такое простое слово, но как же приятно его слышать! Своего-то дома у нее никогда не было.
Каждые пару лет у Эванджелины появлялся новый приемный отец, была у нее и единокровная сестра, Лиза, которую отец явно любил значительно больше, чем ее саму. Ну и, разумеется, гостиничные номера и самолеты. Все это у нее было.
И как же ей хотелось, хоть на минуту прийти в настоящий дом! Пусть даже и в чужой, но стоило ей лишь представить, что она снимет маску, а Мэтт окажется очередным репортером…
Маски как бы сразу подразумевали, что все отношения останутся поверхностными и не затянутся дольше страстной ночи одиноких людей. Пока ты под маской, тебя не отвергнут. И не ранят.
Улыбнувшись, Эва кокетливо заморгала.
– А что именно ты предлагаешь?
– Продолжение. Только ты и я. Никаких посторонних людей и правил. Лишь мы с тобой. Будем делать все, что покажется правильным.
