Но этот же поток позволил сформулировать новые идеи, которые в новом свете представляют нам механизмы наследственности.
М. Голубовский развивает в книге свою Обобщенную концепцию генома, которая представляет шаг вперед в решении проблемы «стабильность – изменчивость» и позволяет прояснить многие темные места в науке о наследственности (например, неканонические случаи наследственной изменчивости, известные из медицинской генетики), а также в истории эволюции живой материи на Земле.
Главное в концепции Голубовского: признание того, что геном состоит из двух компонент – обязательной и факультативной, а также – вытекающее из этого наличие многих уровней взаимодействия между генами и их продуктами в обязательной части и между нею и факультативной частью. Эту последнюю образуют последовательности ДНК, количество и расположение которых могут значительно рааличаться у разных особей одного вида и в разных клетках одного организма. Эта часть генома – своего рода «боевое охранение», ведущее непрерывный генетический поиск, на правленный на то, чтобы клетка – или целостный организм – нащупала удовлетворительный баланс в отношениях со средой. Совместное действие обязательной и факультативной частей генома и позволяет живой материи удовлетворительно решать задачу «стабильность – изменчивость». При этом некоторые изменения, возникшие в факультативной части, могут переноситься в ее обязательную часть и становиться наследуемыми. Иначе говоря, некие «благоприобретенные признаки» иногда наследуются, хотя и совсем не в том смысле, какой придавал этим словам Т. Лысенко. (На эту тему см. также статью Р.Н. Нудельмана «Реабилитация Ламарка?» – «Знание – сила», 2001, №1).
Примечательной особенностью книги 1олубовского – и весьма редкой для такого рода работ – является интерес автора к «человеческому фактору* в науке. Ведь наука – это процесс, в котором сталкиваются мнения, авторитеты, предубеждения, догматизм и новаторство. Своего рода процесс строительства нового здания, при котором одновременно с возведением верхних этажей так или иначе перестраиваются нижние. Голубовский четко формулирует – и, возможно, первым среди науковедов, – что в науке существует лаг-период в 25-30 лет в признании крупных открытий. Становление нового знания идет рука об руку со сменой поколений – не отсюда ли проистекает именно этот срок?
Глубоко содержательная, захватывающая нестандартными ходами мысли книга Голубовского все же не рассчитана на рядового читателя. Она требует известной подготовленности. И все-таки читателей у нее могло бы быть очень много, могло бы – если бы книга до них дошла. Но она не дойдет из-за малого тиража (250 экз.), да и тот выпущен радением Института истории естествознания и техники РАН, С.-Петербург. Может быть, теперь, когда книга прошла первое испытание, найдется издатель, готовый выпустить ее значительным тиражом?
