Пошарив по карманам, он обнаружил в них только нож перочинный, французский, монеты да зажигалку бензиновую. Лезвие у ножа – десяток сантиметров, только колбасу нарезать и карандаши точить, точно не оружие.
Алексей усмехнулся – снова безоружен. Сколько можно на одни и те же грабли наступать?
Недалеко вилась грунтовая дорога, местами уже переметенная снежком.
Алексей побежал: надо было согреться, мороза градусов пять и ветер.
Через четверть часа показался небольшой хутор, и Алексей обрадовался. Хутор – это тепло и еда. А поскольку на Руси было принято привечать путников в непогоду, он постучал в низкую калитку. Ее можно было запросто перешагнуть, только тогда гостеприимства не жди, непрошеным гостем будешь.
Дверь избы отворилась – не на железных петлях дверь, на кожаных, и Алексей вздохнул: похоже, далеко в глубь веков его забросило. Хотя не факт: хутор маленький, бедный, а железо всегда стоило дорого.
– Кого Бог послал? – подслеповато прищурился хозяин, седовласый старик.
– Пустите Христа ради обогреться.
– Ну так входи, калика перехожий.
На калику Алексей похож не был, но спорить не стал. Он открыл калитку, вошел во двор и легко взбежал по крыльцу.
– Вечер добрый, хозяин.
– Проходи, проходи. Печь топится, согрейся.
Алексей вошел в избу.
Избенка была маленькой, в одну комнату. Посерединке русская печь стоит, на печи старуха, голову свесила, любопытствует, кого принесло.
Алексей у печи встал, приложил руки к теплым каменным бокам, а, согрев ладони, прислонился к печи спиной. Футболка – плохая защита от ветра и мороза.
Пока у печи грелся, комнатенку осмотрел. Скудно, бедно старики живут. Съестным не пахнет, скотины не слышно.
Некоторое время хозяин в сенях возился, и Алексей успел согреться. Но когда тот вошел, то стал задавать Алексею вопросы:
– Ты откуда, милок?
– Из-под Рязани.
– Так к городу басурмане подступили!.. Давеча торговые люди обозом проезжали, так на ночевку не остановились, торопились уйти подальше.
– Далеко ли до Рязани?
– С полсотни верст будет. Князь-то, Юрий, бают, в городе с дружиной заперся, подмоги ждет. Только басурман тьма!
Алексей стал лихорадочно вспоминать, в каком году князь Юрий в Рязани правил, но не смог этого сделать.
– Год-то ныне какой?
– От Сотворения мира или от Рождества Христова?
– От Рождества, православный я.
– Одна тысяча двести тридцать седьмой.
Алексей мысленно ахнул. Блин, вот угодил! Самое начало монгольского нашествия на Русь, полный беспредел!
