Я вынула шприц из кармана и, не снимая наконечника, приставила его к горлу девочки.
Боже, как мне в этот момент сделалось противно. Я чувствовала кровь, приливающую к лицу и дикий стыд. Взбешенный Жорик шел на нас, выкрикивая проклятья в мой адрес, а я уговаривала себя, что это все шутка, ничего плохого девочке не сделаю, это ради Игоря и меня.
— Что там? — прохрипел Сенин, кивнув на шприц.
— Никотинамидадениндинуклеотидфосфат, — назвала я вещество, название которого запомнила еще со школы, кажется, оно участвует в фотосинтезе.
— Что ты хочешь? — Сенин глубоко дышал, смотря на меня с ненавистью.
— Рассказывай! — я легонько пнула Иру.
— А-а-а, — заорала девочка, — папа слушай ее! Мне больно!
— Сука, — процедил Жорик, метнув в меня очередную порцию ненависти. — Ты у меня сядешь и надолго! Ключи тоже ты украла?
Я кивнула, выдавливая из себя негодяйскую улыбку.
— Рассказывай! Хватит трепаться!
— Да что рассказывать? — взревел Сенин. — Все сделал Игорь! Ребенок ни причем, отпусти ее!
Я ощутимо тряхнула девчонку и сильнее вдавила пластмассовый наконечник.
— Сейчас я проколю ее шейку!
Губы Сенина затряслись. Он с такой мольбой и жалостью посмотрел на меня, что сделалось еще противнее.
— Это Игорь! — прохрипел Жорик, скорбно прикрыв глаза. — Отпусти ее.
— По-моему ты не любишь свою дочь! — давила я.
— Это Игорь, — опять сказал он, глядя на меня затравленными глазами. — Я не мог украсть деньги, потому что был за городом с одной женщиной.
— Не ври!
— Господи! Как же ее убедить?
Порывисто вздохнув, Сенин… опустился передо мной на колени.
— Папа! — удивленно воскликнула Ира.
И… я поверила….
Жорик очень любил свою дочь, баловал и постоянно цитировал ее. Ну не смог бы он соврать в такую минуту! Не смог! Ни за какие деньги!
Значит… все же Игорь…
Я устало разжала руки, шприц упал в весеннюю слякоть. Ира вырвалась и бросилась обнимать папу:
— Папочка, не плач! Мы с тетей Мариной пошутить хотели!
Я вынула из кармана ключи от квартиры Сенина и протянула ему.
Он взглянул на меня так, что стало жутко: сейчас набросится и изобьет до смерти. Но Жора только процедил:
— Сука…
Мне бы и уйти тогда от греха подальше, но я как вкопанная смотрела невидящими глазами, на дочку, успокаивающую своего отца, а в голове шумело:
«Это Игорь, это Игорь, это Игорь….»
Спустя несколько минут мы сидели на мокрой лавочке, как старые друзья и молчали. Сенин немного пришел в себя, потому что начал отвечать на рассказы Ирочки о том, как «мы с тетей Мариной ходили в «Сказку». Я же сидела совершенно разбитая.
