— Назад! — Строганов мягко отстранил плечами рвавшихся закончить работу парней.
— Милиция… — негромко и уже не слишком уверенно, как бы по инерции, вскрикнула Рахметьева.
— Уймись, Лена. — Чистяков уже встал и, ощупываясь, прислушивался к собственным ощущениям: серьезных повреждений не было, никаких следов на лице. — Славные у тебя ребята, Строганов. Душевные. Чувствуется школа.
— Да и ты тоже… — Строганов кивнул в сторону Шейна, которого уже почти привели к чувство хнычущие «магдалины». — Что ты здесь…
Закончить он не успел. В проеме появился милиционер — чуть менее звероподобный, чем тот, что дежурил вчера, несколько даже рыхловатый — с бесцветными глазами и губами ябеды.
— В чем дело?
— Все нормально, командир. — Голос Строганова звучал корректно. На самой грани хамства.
— И все-таки?
— Обморок у приятеля. — Строганов подошел к креслу, где полулежал Шейн. — Правда?
— Ага, — всхрапнул разбитым ртом Шейн.
— Елена Викторовна? — На всякий случай, тоном демонстрируя формальность вопроса, поинтересовался милиционер. Удовлетворившись ее робким кивком, он перевел взгляд на Чистякова: — Это кто?
— Братишка мой. Двоюродный, — опять ответил Строганов, и сержанта, как понял Чистяков, это ничуть не удивило.
— Ну-ну. — Козырек форменной кепки описал полукруг вслед за цепким казенным взглядом.
— Кстати, командир! Вот эта гражданка, — Строганов положил могучую лапу на плечо одной из проституток, — очень хочет сообщить вам что-то важное. В пикете.
— Почему — я? Опять — я? — робко пискнуло несчастное существо, но тут же затихло под «ласковыми» взглядами окружающих.
Сержант опустил глаза на обтянутую черной как бы юбкой миниатюрную «рабочую часть» девицы, и Чистякову показалось, что он сейчас облизнется.
— Ну… пойдем.
И все облегченно вздохнули.
— Я же не знал, что это твоя баба… Веришь? — Шейн пьяно привалился к столу и опрокинул бокал. Он с трудом шевелил развороченными губами, один глаз полностью заплыл.
— Верю. Я сам этого вчера не знал.
— У, чурка нерусская! — беззлобно ругнулся сидевший между Чистяковым и Шейным Строганов. Промокнул салфеткой коньячное пятно на брюках. — Шел бы ты — баиньки.
— Обижаешь? — Шейн попытался откинуться на спинку стула, но с трудом удержал равновесие. — Да, блин. Баиньки…
— Отвезете, — приказал Строганов подошедшим по короткому знаку двум бойцам. Те, деловито и привычно подхватив обмякшее тело, потащили его к выходу.
Ресторан уже был закрыт, и пустой зал освещался только десятком дежурных ламп. Устало суетилась прислуга, убирая со столов, кутаясь в плащи и куртки прошмыгнули по домам оркестранты.
