– Эй, ты, – слышу я чей-то голос.
– Я?
– Да, ты.
Меня вытаскивают из толпы. Я стою на краешке Луны, касаюсь ее серебристой пыли своим дырявым башмаком.
– Ты слышал меня или нет?
У офицера в руке револьвер, который явно нуждается в небольшой пристрелке. Теперь понятно, почему мистеру Ганнелу так хотелось стать одним из этих, поставляющих корм червям.
– Да, – отвечаю я.
Потому что я, хотя, несомненно, и думал о чем-то совсем другом, в то же время еще и слушал. Требуются добровольцы. Вот только одно я упустил – добровольцы для чего. Какая жалость.
Я поднимаю руку. Офицер, со своим револьвером и желанием разрядить его в чей-нибудь затылок, выглядит разочарованным. Один из Навозников отводит меня в сторону.
Еще два мальчика моего примерно возраста не поднимали рук. Их все равно выдергивают. Я слышу женский голос, выкрикивающий чье-то имя. Старший из мальчиков вздрагивает, услышав его. Нас уводят от лунной декорации. Трепать-колотить. Надо было слушать внимательнее. Что, если я добровольно вызвался чистить эти вонючие сортиры? Мы выходим под яркое солнце, прямо к стоянке. На ней – серебристые длинные леденцы, фургоны, о которых нам с мисс Филипс рассказывал лунный человек. Да, дело в том, что когда тысячи лунных рабочих закончат свою работу, наградой им будет долгожданный кусок мыла и долгожданный газовый душ.
Чем больше я вижу, тем меньше у меня надежды, что я, Стандиш Тредвел, способен стать здесь чем-то иным, чем все остальные – то есть кормом для червей. Остальные двое мальчиков настолько худые, что я выделяюсь на их фоне. Не к добру. Они вовсе не такие скелеты, как многие другие. Почему-то меня это не утешает. Вдруг это ловушка? Вдруг кожаный обнаружил вчера ночью лаз, арестовал деда, мисс Филипс и лунного человека, и знает теперь, что я здесь? Тут на каждом шагу Навозники и офицеры. Никогда не видел их так много в одном месте. Как будто залез в их гнездо.
Нас ведут мимо сортиров, мимо фургонов. Это хорошо. То есть надеюсь, что это хорошо.
От голода все видишь четче. Так жить нельзя. И умирать так нельзя, в этих серебристых леденцах.
Над лабораторным корпусом реет огромный флаг Родины, осеняя собой это эффективное уродство. Я знаю, что здесь производят эксперименты. Так сказал лунный человек.
Нас проводят вверх по лестнице, потом по длинному коридору. Потом измеряют наш рост и вес. Естественно, я вешу больше двух других. Надеюсь, это не вызовет подозрений. К нам прикалывают номера и вталкивают в узкую длинную комнату. В конце нее – зеркало, скорее всего, двустороннее. Нам велят повернуться лицом, потом боком. Бесплотный голос за зеркалом выкликает номера, пока не остаюсь я один.
