истории это будет событие таких невероятных размеров, что оно само по себе разделит ее на «до» и «после». Типа: «Ты родился до или после открытия Фенеры?» Оно затмит все остальное, затмит высадку на Луну.
По крайней мере, так мне казалось три недели назад.
Гектора отправили в мою школу, в тот же класс. Я был офигенно рад. Не прошло и недели, как Гектор усмирил Ганса Филдера и его удальцов.
Тогда учительницей у нас была мисс Конноли. Она была добрая. Она посадила меня вперед, близко к своему столу, и всегда объясняла, если что-то непонятно. Мисс Конноли не любила Ганса Филдера и его шайку чудозвонов не меньше моего. Зато Гектор ей сразу очень понравился. Он оказался ослепительно умным, на родном говорил почти без акцента и умел играть на пианино – играть, а не бренчать «Собачий вальс» на черных клавишах. У него были очень красивые руки – узкие, с длинными тонкими пальцами. И вообще, он был худой, а голова – прекрасной формы, не то что эти затылки, плоские, как камбала. Волосы русые, густые, все время лохматились. Мне нравилось, как он их откидывал со лба.
К сожалению, мисс Конноли провалилась в дыру прямо посреди первой четверти. Никаких объяснений. Спрашивать никто не решался. Сегодня она здесь, а назавтра ее нет, не осталось даже следа, по которому можно было бы понять, куда она делась. Я же говорю, что умереть, что исчезнуть – одно и то же. Одно и то же дерьмо.
И вот тут-то появился мистер Ганнел. Никакие стоящие знания вместе с ним к нам не пришли. Одна пропаганда. Важненький такой человечек, мистер Ганнел.
В первый же день он велел Гектору остричь волосы по уставу. А Гектор не остриг. Дело в том, что Гектор подчинялся только своим собственным правилам. На все остальное его изумрудно-зеленые глаза заволакивались безразличием. Гектору удавалось заставить мистера Ганнела все время повторять сказанное, подчеркивая пустоту его слов.
Оказалось к тому же, что наш новый учитель, ярый патриот Родины, не мог сказать ни слова на прежнем. Смешно. Он никогда не мог уловить, что Гектор только что сказал. Это его злило – он понимал, что Гектор его обыгрывает.
Мистер Ганнел меня сразу же невзлюбил. Мои глаза его просто бесили. Явное проявление нечистоты, за одно это меня надо вышвырнуть из школы, по его мнению. Это он еще не знал, что я не умею читать, а тем более писать. Эта тихая радость его еще ожидала. А на Гектора он наезжал просто потому, что тот видел его насквозь, до самого протухшего сердца.
