Говоря в общем, „ситуация“ требует от человека готовности к ней и умение контролировать ее. Для этого он должен прежде всего уметь ориентироваться в ней — определять, в какой точке космогонического процесса он находится, — помнить о неопределенностях его и опасностях, связанных с непредсказуемостью, наконец, уметь контролировать и регулировать этот процесс. На этом пути человек неизбежно встречается с „а р х е т и п и ч е с к и м“ и с р и т у а л о м, двумя важнейшими явлениями, глубинно связанными друг с другом и слишком долгое время игнорируемыми или — в лучшем случае — явно недооцениваемыми „позитивной“ наукой.
„Человек сознающий“ реализует свое отношение к „архетипическому“ в двух планах (по крайней мере, здесь важны лишь они): во-п е р в ы х, с помощью архетипов он вполне „бессознательно“ регулирует свое сознание, охраняя его от возможных нарушений его и восполняя его в случаях острого дефицита, практически в наиболее экстремальных условиях, когда необходимо быстро найти выход из ситуации (в одном случае речь идет о вытеснении „опасных“ психических восприятий и комплексов из сознания в сферу бессознательного архетипического, в другом — об обратном движении, приводящем к всплыванию архетипов, к усвоению сознанием архетипического и своеобразной „разгрузке“ неразрешимых парадоксов сознания); во-в т о р ы х, благодаря обращению к архетипам человек решает те ситуации, которые он не может не решить, если надеется на сохранение своей целостности и спасение от опасностей (Юнг писал о том, что „в жизни столько архетипов, сколько типических ситуаций“, и, если это действительно так, то это соответствие исключает предположение об игре случая; автор этой книги по этому поводу высказывает справедливые сомнения, замечая при этом, что „типические ситуации“ в таком случае оказываются „архетипическими“, а эти последние — идеальными формами типических ситуаций, и что уравнение „типической ситуации“ с „ситуациями“ природной жизни совершенно опустошило бы понятие „архетипа“; возможно примирение двух позиций могло бы быть достигнуто, если не настаивать на „идеальности“ форм в одном случае и на слишком большой конкретности „жизненных ситуаций“ в другом).
Роль ритуала в этом контексте многообразна, но здесь нужно подчеркнуть три положения: в отличие от мифа, ориентирующегося на дискретное, которое само по себе проще втягивается в „умственную игру“ сознания, ритуал „работает“ с непрерывным как некиим результатом растворения материального и вещно-объектного в стихийном и „энергетическом“; «ритуал не повторяет природу, а
