Роско ухмыльнулся.
- Ну Малли, ты же знаешь, что мы предпочитаем название «штрафной изолятор».
Чул начал двигаться к ним с того конца коридора, но Роско только отмахнулся.
- Слишком поздно очухался, ты, китаеза трусливая, - проворчал грузный охранник.
Лорна силой заставила себя не дергаться. Она почти не рассказывала Келли о штрафном изоляторе – в основном потому, что знала – само слово до смерти перепугает ее сокамерницу.
- А ее за что?! Она же ничего не сделала!
- Она нарушила режим. А за это по тюремным правилам полагается одиночка, а то еще и парилка или замазка – услужливо сообщила Катрина, но тут Элейн защелкнула на ее запястьях наручники, защемив нежную кожу.
- Ай!
- Что значит парилка?
Катрина хитро улыбнулась.
- Представь себе парилку в сауне, сучка.
Элейн вздохнула.
- Это не парилка. Это воспитательная мера.
Брови Келли поползли вверх.
- Что это значит?
Элейн уставилась на собственные туфли. Парилка была такой жесткой мерой воздействия, что даже большая часть охранников была против ее использования.
- Это… нагретая комната, где заключенные должны… ну…
- Поджариваться, - перебила Катрина. – И истекать потом, как свиньи на солнцепеке. И корчиться. Потому что это сущий ад и гребаная пытка!
Лорна не могла с этим не согласиться, так что она прикусила язык и взмолилась о том, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Одиночка или любое другое место будет в самый раз, если только там не будет Катрины.
Казалось, что Келли сейчас рухнет в обморок.
- Спасибо за кошмарные подробности.
Катрина сладенько улыбнулась.
- Рада услужить.
- Я почти боюсь спрашивать, - Келли с опаской посмотрела на Лорну, - а что такое замазка?
Катрина счастливо рассмеялась.
- Она тебе не сказала? А как ты думаешь, почему у нее такие пустые глаза, когда она возвращается из дыры? Эта крутая задница в девяносто первом проторчала там шесть месяцев, и последний месяц держала голодовку! – хоть Катрина и терпеть не могла Лорну, но сейчас ее глаза взволнованно загорелись, а в голосе слышался восторг, граничивший с какой-то извращенной смесью боязни и восхищения. – Начальство приказало кормить ее через трубку. Это было адски круто!
- Лорна? – выдавила из себя Келли, вглядываясь в ее лицо.
Лорна попыталась промолчать. Иногда, в качестве составной части процесса перевоспитания, в дыре заключенных кормили только одним блюдом - замазкой.
Как могла она внятно описать отвратительную, тяжелую как плохо пропеченный хлеб, субстанцию, состоявшую из смеси муки, воды, яиц, тертой моркови и отварного картофеля, перебитую в плотную однородную массу и подававшуюся дважды в день в виде фунтового кирпичика – описать так, чтобы Келли при этом не хватил удар?
