— Мне нужно еще подумать. Сию секунду я просто не представляю…
— Думайте, у вас имеется для этого еще не менее десяти минут. А я тем временем позволю себе дать вам несколько советов. Конечно, как выполнить наш заказ, вы решите сами. Но наше требование: откажитесь от всего, что вы знали и использовали до сих пор. Все ваши методы.
Берфитт поднял глаза на говорившего.
— То есть?
— Очень просто. Отбросьте их. И найдите новые. Создайте. У вас большой опыт. Делайте все, на что вы способны, и еще сверх того, но в условленный день мы должны получить заказанное. Иначе… Одним словом, как сказано: «Действуйте, и увидит ваше дело Аллах».
— Но не проще ли отложить…
— Нет, — отрезал собеседник, даже не дав Берфитту договорить. — Не проще. Не скажу даже, что это сложно. Невозможно — вот настоящее слово. Речь идет о судьбе если не всего мира, то немалой и важной его части. Ибо сказано: «Кто бывает врагом Аллаха и Его ангелов, и Его посланников…» Так ведь и Аллах — враг неверным! Надеюсь, вы меня хорошо поняли?
Тут и раздался звонок.
Сперва Берфитт ответил достаточно резко, что занят по горло и помочь никак не может. Однако, услышав, какие проблемы волнуют главного врача и с чем обратился к нему Менотти, туг же сменил гнев на милость.
— Хорошо, — сказал он. — Завтра я должен быть в Москве по делам нашего фонда. Да-да, доктор, мы действуем, мы заново открываем эту планету, не так ли? Москва, как ни странно, тоже находится на Земле. Я изменю маршрут и полечу через Леру. На несколько часов смогу задержаться у вас — до московского рейса. Ждите меня в аэропорту.
— Не могу сказать, как я вам благодарен, доктор.
— Если понадобится, я вам подскажу нужные слова. Сообщите Менотги, что завтра я хочу с ним встретиться. И с директором Пристани Ветеранов тоже. А вообще-то наши методы, доктор Юровиц, уже сильно пахнут нафталином. Они в прошлом, а думать надо о будущем. Итак, до завтра.
— Жду вас с нетерпением. И надеюсь, что у нас не будет перебоев со снабжением.
Берфитт положил трубку и улыбнулся — на этот раз искренне.
— Не знал, что вы собираетесь в Москву, — заметил его гость.
— Я и сам понял это секунду назад.
— На вашем месте я не стал бы отвлекаться на какие-то другие дела, пока не найдены возможности выполнить наш заказ.
— О нем-то речь и идет.
— Но при чем тут…
— Насколько я помню, у вашей страны хорошие отношения с Москвой, не так ли?
— Так угодно Аллаху.
— Аминь. Следовательно, сообщение между Москвой и вами вряд ли подвергается столь же строгому контролю, какой установлен на других линиях. Или я не прав?
