Однако какой бы длинной ни была ночь — пусть она продолжается даже полгода, как за Полярным кругом, в конце концов непременно начинает брезжить рассвет. Точно так же перебирание вариантов неизбежно приведет к нужному, особенно если и в самом деле воспользоваться компьютером. Менотти так и сделал и уже через четверть часа наткнулся на оригинальную комбинацию, которая наверняка противникам его не пришла бы в голову. Она была недоступной их изощренным, но все же — он был уверен — ограниченным самой спецификой службы умам.
Итак, возникла идея. Правда, надо было ее еще конструктивно разработать, но это уже дело техники. Важнее (и сложнее) было другое: получить согласие тех, без кого эта идея вообще ни пенса, ни чентезимо не стоила. И сделать это надо было немедленно.
Первого адвокат сразу же определил: доктор Юровиц. И тут же, не откладывая в долгий ящик, позвонил.
Юровиц, к счастью, оказался в кабинете, а не в операционной, он готовился к операции и предупредил, что не располагает временем для серьезного разговора. Поэтому Менотти сразу же попросил уважаемого доктора встретиться с ним и с директором калерийской Пристани Ветеранов фонда «Призрение» господином Корбесом.
Доктор, как Менотти и ожидал, настороженно спросил:
— Марко, а зачем старик вам понадобился? Насколько я знаю, он не является вашим клиентом, дела Пристани ведет Корбес-младший.
— Я предпочел бы объяснить это на месте.
— Вы отлично знаете: втемную я не играю. Объясните.
— У вас же нет времени.
— В таком случае я кладу трубку.
— Да постойте! Ну, в самых общих чертах…
Он изложил суть своей идеи, которую без согласия и участия Корбеса реализовать было бы весьма затруднительно, а точнее — невозможно. И тут же услышал в ответ:
— Ну нет. Старик мне слишком дорог, чтобы подставлять его подобным образом. Да и себя, кстати сказать, тоже. И клинику.
Менотти был готов к такому отклику.
— Дорогой доктор, вы не забыли, что я ваш адвокат?
— Вспоминаю об этом каждый раз, подписывая чек, — парировал Юровиц.
— А следовательно, — продолжал, как ни в чем не бывало, Менотти, — я осведомлен о делах клиники «Гортензия» не хуже, чем вы сами.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только одно: мне известны и понятны причины вашего нежного отношения к Корбесу. У меня по этому поводу не возникает никаких возражений. Однако же, доктор, самым неприятным из человеческих пороков я считаю жадность. Так вот, не проявляйте ее, поделитесь со мной.
— Чем это?
