— И повстречался, — горько ответил я. — Проехал мимо, в двух ярдах от меня.
— А тебя не заметил? Ведь он должен был знать, что ты ранен! — Тут он, видно, понял, что означал мой горький тон. — Ты хочешь сказать, он видел, что ты нуждаешься в помощи, но предоставил тебе одному добираться в лагерь? — В его голосе слышалось больше негодования, чем удивления. Гайдар и я были давние знакомые, объяснять ему мои отношения с Утером не было нужды. Утера всегда злила любовь брата-короля к внебрачному сыну. А мой провидческий дар внушал ему страх пополам с презрением. Гайдар горячо заключил:
— И это — когда ты был ранен, служа ему!
— Нет, не ему. Я действовал во исполнение слова, данного мною Амброзию. Он завещал мне некую заботу о своем королевстве. — Больше я ничего не добавил, с Гайдаром не следовало говорить о богах и видениях. Подобно Утеру, он был занят делами плоти. — Перескажи мне, — попросил я, — те слухи, о которых упоминал раньше. Что говорят люди? Как представляют себе события в Тинтагеле?
Он оглянулся через плечо. Дверь была затворена, но он понизил голос:
— Люди рассказывают, будто Утер уже раньше успел побывать в Тинтагеле и был с герцогиней Игрейной, и будто сопровождал его туда ты и ты же помог ему пробраться в замок. Будто бы ты волшебными чарами придал ему обличье герцога, и так он прошел мимо герцогских стражей в спальню к герцогине. Говорят и больше того. Будто бы и сама она, бедняжка, принимала его на своем ложе, думая, что это ее супруг. Бритаэль с Иорданом привезли ей весть о гибели Горлойса, смотрят, а «Горлойс» сидит с ней за завтраком, живой и невредимый. Клянусь Змеей, Мерлин, почему ты смеешься?
— Два дня и две ночи, — ответил я, — и уже создалась легенда. Что ж, наверно, люда ей поверят и будут верить всегда. Может быть даже, она лучше правды.
— А в чем же правда?
— Что нам не понадобились чары, чтобы войти в Тинтагел, — только хитрое переодевание и человеческая измена.
И я рассказал ему, как все было на самом деле и что я наговорил мальчишке-козопасу.
— Так что, как видишь, Гайдар, это семя заронил я сам. Лорды и советники короля должны знать правду, но простому люду будет приятней, да и легче верить рассказу о колдовских чарах и безвинной герцогине.
Он, помолчав, сказал:
— Стало быть, герцогиня знала.
— А иначе разве бы нам удалось войти в замок? Нет, Гайдар, пусть никто не говорит, будто герцогиню взяли силой: она знала.
Он опять помолчал, на этот раз еще дольше. Наконец сумрачно произнес:
