В это время Атеа вошел в круг своих соратников, составлявших совет племени, с украшенным резьбой жезлом в руках и в великолепном головном уборе в виде повязки красно-бело-черного цвета, увенчанной листьями пандануса и длинными переливчатыми перьями.
Подробно расспросив жрецов и старейшин о делах племени, Атеа объявил о предстоящей свадьбе и получил ответ:
— Рядом с тобой должна быть другая женщина.
— Это решаю только я.
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Ты волен владеть любыми женщинами, но женитьба вождя должна служить интересам народа. Зачем тебе эта белая? Она чужая для нас!
— Она мне нужна, — твердо произнес Атеа.
— Ты готов поставить свою прихоть выше благополучия своего племени?
Глаза Атеа сверкнули, а губы дернулись. Подняв правую руку, он торжественно проговорил:
— Призывая богов в свидетели, я даю священную клятву в том, что никогда не променяю тех, среди кого родился и кем повелеваю, ни на какую женщину. Мои действия принесут пользу народу — со временем вы это поймете.
— Твои действия разбудили бога войны, теперь вождь Лоа — наш враг, а это очень плохо. Белым будет легче перебить нас по отдельности.
— Они не смогут нас победить, и мы не пропустим их к Тахуата. Мы заманим их к рифам, которые станут вратами смерти.
Пока вождь заседал с советом племени, десятки его подданных готовили свадебный пир. Крыли навес, а землю под ним застилали яркими циновками. Вынимали из земляных печей только что приготовленную пищу и несли туда, где должны были сидеть жених с невестой и их высокопоставленные гости, большие деревянные чаши, полные печеных плодов хлебного дерева. Клали на банановые листья зажаренные целиком свиные туши и жареную рыбу. Ставили в ряд сосуды с кокосовым молоком, соком манго и кавой.
Слыша вдали грохот барабанов, Эмили ощущала нервную дрожь. Вдобавок, желая порадовать будущую жену арики, Тефана наивно сообщила девушке о том, как сильно ей повезло:
— Многие женщины, испытавшие ласку нашего вождя, говорили, что он способен доставить своей избраннице немыслимое наслаждение.
Услыхав такое, Эмили прикусила губу.
— Значит, их было много?
— Ни одна женщина не откажется разделить ложе с вождем. К тому же по традиции многие отцы сами приводят дочерей к арики, чтобы он лишил их девственности. Это большая честь.
— Значит, и вы… тоже? — промолвила Эмили, глядя на Тефану и Киа.
Те переглянулись.
— Нет, — ответила Киа, — мы дочери жрецов; до брака нам нельзя принадлежать другому мужчине, даже если это сам вождь.
