А в это время бывшая хозяйка коньков возвращалась домой, снова увидела нас:
— Вы почему по снегу катаетесь?
— А где же нам кататься? — удивилась мама.
— Езжайте во Дворец спорта, там есть секция фигурного катания. Мальчиков берут сразу, они нарасхват.
И мы поехали. Я стоял возле бортика и во все глаза смотрел, как катаются дети. Они скользили, падали, вставали и делали на льду какие-то фигуры. Самые простые, конечно, но это было так здорово! Мне тоже захотелось кататься.
— Хочу стать хоккеистом! — заявил я маме. В четыре года я был убежден, что только хоккеисты катаются на коньках.
Во Дворец спорта мама привела не только меня, но и мою старшую сестру Лену, которой тогда было девять лет.
Тренер Татьяна Николаевна Скала посмотрела на Лену:
— Эта девочка уже большая, она переросла фигурное катание, — затем посмотрела на меня: — А вот эту девочку я возьму.
— Какая я вам девочка! — возмутился я. — Я мальчик!
— Тогда тем более берем! Коньки есть? Приходите в понедельник.
В четыре года я действительно больше походил на девочку: волосы длинные, глаза большие, а нос, наоборот, тогда еще был маленьким. С виду — такая маленькая, худенькая, миловидная девочка, а на самом деле — настоящий боец!
Я был очень гибким. Еще до появления в моей жизни коньков с удовольствием кувыркался, сворачивался в клубок. Родители смотрели на меня и смеялись:
— Женя, ты у нас пластилиновый!
Тренер тоже сразу это заметила:
— Знаете, ваш мальчик очень гибкий, — сказала она маме. — У нас нужно садиться на шпагаты, мостик делать, рыбку. Вот придете на следующий урок, посмотрите, как мы тянемся.
Нам показали, как правильно тянуться. И мама принялась за дело. Тянула она не только меня, но и мою сестру. Правда, Лена очень быстро поняла, что это больно, и решила, что ей шпагат точно не нужен.
Больно было до слез. Пока мама меня тянула, у меня несколько раз случались истерики, я хохотал и плакал одновременно.
— Мама! Что ты делаешь? Мне же больно!
— Еще немножко потерпи, и больно больше не будет, — уговаривала мама и продолжала меня растягивать.
— А ты жвачку мне купишь? — И я заливался истерическим смехом. За жвачку я готов был терпеть все, что угодно.
За четыре дня мама сделала то, на что у других родителей уходил месяц: я спокойно сидел в продольном и поперечном шпагате, задирал ноги за уши. Мне уже было не больно.
Потом я сам начал растягиваться. Брал два стула и провисал в шпагате — как Жан Клод Ван Дамм в фильмах, которые смотрели мои родители.
